Халдея была поистине удивительным местом: не прекращая свою миссию ни на день, обсерватория полнилась магами, гордо именовавшими себя Мастерами – до чего же увлекательные смертные. Каждый из них имел свои собственные цели, желания, стремления, вплетая их в единое полотно защитников человеческой истории, и, желая прикоснуться к этому зыбкому разнообразию, Кастер не всегда отправлялась в сингулярности с той, что призвала ее.
Лица сменяли друг друга – в этот раз спутником Эейской колдунье стал мужчина из далекой восточной страны, где восходит солнце. Краткий брифинг пред сингулярностью дал возможность познакомиться, перекинувшись парой фраз, да выслушать информацию о возникшей аномалии. Даже если их контракт был временен, его благоразумия хватило не падать ей в ноги, правда, и не пытаясь обращаться, как с оружием – Цирцея не клинок, но отрава, обратить ее против себя самого проще простого.
И все же Кастер наблюдала за магом пристально, не сводя золотых глаз ни на миг.
Перенос прошел гладко и спустя неопределенный промежуток времени (считать его было донельзя человеческой хитростью), колдунья открыла глаза на берегу моря, кожей ощущая дуновение ветра и палящее солнце в зените. Солнце Цирцее было мило и ненавистно одновременно, особенно здесь, в древней Элладе. Невольно, она подняла глаза к небу, всматриваясь в бездонную синеву.
«Смотришь ли ты, отец?»
Предаваться воспоминаниям не было ни желания, ни времени – Цирцея, едва заметив своего контрактора, направилась вслед за ним.
Как прямой потомок Гелиоса, даже при жизни волшебница выдерживала его присутствие во всем сияющем великолепии, теперь же как Слуга не ощущая ни жары, ни холода. Летний зной для Цирцеи – ничто, но вот маг подле нее оставался человеком, а смертные всегда были хрупки.
Их жизни утекали, как песок сквозь пальцы, и эта незыблемая истина не изменилась даже спустя века. Этот остров был тому подтверждением: колдунья знала, что случилось на Наксосе с ее дорогой племянницей Ариадной – милейшей из детей Пасифаи.
Когда к ней обратился Фудвижара, Кастер стояла у кромки воды, изучая водную гладь и остров вдали; волны Эгейского моря иной раз плескались у самых ее ног. Одетая в тончайшее, изящнейшее полотно – колдунья сама соткала его – Цирцея, подобно античной статуе, любовалась открывшимся пейзажем, но, услышав голос мужчины, обернулась с легкой улыбкой. В конце концов, волшебница тоже отправила туда фамильяра, белоснежную чайку, однако птица к ней не вернулась, исчезла, словно бы никогда и не существовала. Связи с ней колдунья не чувствовала, сомневаться в словах японца не приходилось.
– Вполне возможно. Ждать и правда нет смысла, однако спешка лишь помешает, Мастер, – мужчина был несколько выше, однако даже так соколиная ведьма умудрялась смотреть на него словно бы сверху вниз. Взгляд полный достоинства и непоколебимой уверенности.
– Кажется, здешний климат несколько... досаждает тебе. Возьми, – его поведение она трактовала по-своему, мягко качнув головой. Воздух вокруг Цирцеи всегда дрожал, словно раскалённый, и, словно бы прямо из этого несуществующего жара изящная девичья рука извлекла небольшую флягу, протягивая ее магу.
Кастер не уточняла, что в сосуде – Мастер знал ее легенду – с равным успехом там могли быть вода и вино, зелье и проклятие. Сочтет ли она отказ трусостью или, быть может, увидит безрассудство в том, что мужчина принял напиток?
– Это поможет освежиться, – колдунья сделала выжидающую паузу, давая мужчине принять решение касаемо сосуда, а затем вновь обратила взор к острову. – И как же ты планируешь туда попасть?
[icon]https://cdn.discordapp.com/attachments/733043139224535140/1072944333998788608/118-1675880268.png[/icon]