Халдея — место поистине удивительное. И дело далеко не в том, что расположена обсерватория в Антарктиде, где на многие километры вокруг только бесконечный ковер из нетронутого снега кипенно-белого цвета. И даже не в уникальном и невероятно ценном маготехническом оборудовании, нет. Самое занятное во всей штаб-квартире — персоны, её населяющие. И если рядовых сотрудников, уткнувшихся в свои терминалы, терпеть не так уж сложно, то с мастерами и слугами ситуация несколько сложнее. Куда ни ступи — всё великие маги да короли, а то и самые настоящие божественные отпрыски. Нельзя просто пройтись по обсерватории так, чтобы нос к носу не столкнуться с одиозной личностью, которая, к тому же, ещё и требует к себе должного уважения, или, того хуже, лезет с разговорами и расспросами.

Быть может, юная Элизабет и была из тех, кто любил быть в центре внимания, блистая на очередном балу, но с возрастом она стала сторониться людей, всё больше и больше времени проводя в подвале. Зачем растрачивать себя и терпеть общество этих скучных, сущеглупых и шумных болванов, если можно заняться более приятными вещами?
Со временем это входит в привычку, которая остаётся и в новом воплощении.

Кармилла терпеть не может все эти душеспасительные проповеди и попытки навязать своё мировоззрение. Мрачнеет, когда её пытаются вовлечь в очередную нелепую затею или игру. Держится особняком, наблюдая за беспечными слугами, сбивающимися в небольшие стайки — своеобразные «клубы по интересам». Презрительно кривит губы, когда слышит очередной слащавый комплимент или крики жаркого спора, откровенно морщится, завидев очередную попойку. Никакого вкуса, никакой элегантности.

Гордой одиночке со специфическими предпочтениями сложно найти островок спокойствия в этих стенах. Конечно, если в расписании нет рейшифта или поручений от Мастера, всегда можно остаться в тишине отведённых ей новых покоев. Кармилла так и делает в большинстве случаев, вот только вся сложность в том, что для Кровавой графини слишком долгое заточение в комнате звучит, как колкая насмешка.

Почти четыре года, каждый из которых из которых тянулся, словно целые десятилетия. Именно столько Эржебет Батори чахла в одиночестве, наглухо замурованная в своей спальне, без света и какой-либо надежды, покуда смерть не стала избавлением.

Эти печальные и болезненные воспоминания глубоко похоронены в её душе, но как же легко поддаться голосу внутренних демонов, стоит лишь слишком надолго остаться наедине с собственными мыслями.

Однако Кармилла не собирается утопать в сожалении. Не для того она стала героическим духом, чтобы впадать в уныние или продолжать следовать приговору. Нелепость!

Сама мысль вызывает столько гнева и внутреннего протеста, что вышедшая в коридор Кармилла ускоряет шаг чуть ли не до бега, сама того не замечая.
Мимо мелькают бесконечные двери, окна и переходы, пока она не оказывается в малознакомой части комплекса. Немного замедлившись, Кармилла осматривается по сторонам и входит в комнату, слишком поздно (какая непростительная оплошность для теневого убийцы) замечает, что та уже занята.

Человек, к счастью, спит. В таком случае можно просто развернуться на каблуках и поискать более укромный угол, но в следующее мгновение она словно прирастает к полу.

Отчаянный выкрик разрезает мягкую тишину, как нож масло.

Уголки рта Кармиллы трогает лёгкая улыбка. Теперь она с интересом рассматривает того, кого не собиралась удостаивать и крохой внимания. Нет никаких сомнений, что юноша перед ней входит в число мастеров халдеи, слугу с такого расстояния она бы непременно узнала, а для сотрудника он слишком уж молод — на вид нет и шестнадцати, невысок и худощав, зато настроен очень решительно, пусть и кажется немного измученным.

— И как много людей за свою жизнь юный мастер уже «сковал и заставил харкать кровью»? Быть может, он согласится рассказать о своём драгоценном опыте?

Кармилла не сдерживает смешок, но звучит он, впрочем, почти дружелюбно. Кровавая графиня на диво терпелива со всеми, кто разделяет её интересы, а также теми, кто сумел её заинтересовать. Впрочем, возникшее мимолётное чувство всё ещё далеко от симпатии. Уместнее было бы называть его снисходительностью.

Она делает несколько шагов вперёд и останавливается, когда между ними остаётся немногим меньше метра. Обычно людям не нравится стоять, когда собеседник сидит, но Кармилла спокойно складывает руки на груди, не испытывая никакого видимого дискомфорта. Для того чтобы выглядеть хозяйкой положения, Чейтской твари довольно одного пробирающего насквозь взгляда снизу-вверх.

— Ах, где же мои манеры, — в правильных, но будто застывших чертах лица графини, разумеется, невозможно отыскать и тени раскаяния за эту маленькую небрежность.
— Можешь звать меня Кармиллой.

Отредактировано Carmilla (2023-02-08 03:26:02)