Лишь полночь – но горит незримо пламя,
Тяжёлой поступью разносит гнев кругом.
Покоя сердце ищет слишком рьяно,
Судьбе навстречу – только напролом.

Он слеп, король былого королевства,
Он глух, услышав ропот за спиной,
Презрел давно он слабость лицедейства,
Да только сам погнал он искренность долой.

И замер в нерешительности странной.
Уйти бы, отвернуться, как и встарь.
Презреть бы возглас жалости обманной,
Но был приказ: служи. И речь держи. Воспрянь.

Холодной окатив волной презренья,
Драконью кровь и взор унять силясь скорей,
Изрёк король: - «Отныне нет спасенья.
Приказ мне исполнять всего главней.

От сожалений сердце загнивает?
Я чую, по лицу холодный пот струится.
Тебе ли справедливость и прощенье мнится?
Я вижу, что решительность стихает.

Судить себя. Перевязать все раны.
И говорить: то был лишь жалкий сон.
Трусливой совестью терзаясь постоянно,
Лишь разжигать забвения огонь».

Король умолк. И подошёл чуть ближе.
В нём не было ни злобы, ни любви.
Быть может рыцарю всё это только мнится?
- «Уверь – и скажешь: я есть я».

- «Что, ты боишься, люди скажут?
О нет, убийца и предатель. Нет, лишь я.
Зачем же от себя пытаешься бежать ты?
Пускай толпа нельстива, во всём тебя кляня,
Но духа слабость люд всегда увяжет».

Сын слабым был и так хотел признанья.
Хотел под стягом он народ вести.
Вонзились как копьём воспоминанья,
Неужто правда не было и радости?

Как звонким голосом смеялся, видя небо?
Как горделиво, дерзко он мечтал.
И как постыдно обижался он и крепко:
Не править он хотел, а быть любим.

- «Мне суждено лишь знать,
Какой когда-то вред был нанесён.
Насколько пал, судить мне одному.
Себя ж винить – вот в этом ли удел?
Неужто лишь рождён для ненавистных дел?

Скажу: злодей ты, иль солгу – отнюдь!
И правда – глупость, и глупа же лесть.
Души презренной всколыхнув всю муть,
Мне не нужны ни истина, ни месть.

И мне ведь говорили – я – злодей.
Тебе же: лжесвидетелем ты был.
Не счесть невинных и врагов убитых,
Грехи эти лежат на совести моей.

Толпа клеймит: виновен, нелюбим я.
Цепи отчаянья сковали мне броню.
И тьма если могильная покроет,
Не скажет люд: Господь его прости!

И для тебя ни жалости, ни света:
Кого убил, тот обратил на тебя взор.
Но вопреки толпе и их заветам
Готов ли смыть ты слабости позор?»..