Сингулярность эта была достаточно специфической — судя по инструктажу, на котором команду из Флорентины, Пьера и Жанны ввели в курс дела, Аокигахара явно не сулила ничего благоприятного: в нынешнюю эпоху оно имеет крайне паршивую славу, став печально известным по всему миру местом.

Их встретили старые, поросшие синеватым мхом ворота тории и небольшая тропинка, оборвавшаяся подобно хлипкой нитке. Под тяжёлыми берцами рыжеволосой волшебницы хрустели сухие ветки и пожухлые невысокие травы; стоило обернуться, как постепенно тропа скрывалась за густым, молочного цвета туманом, влажным, тяжёлым и холодившим кожу против воли. Казалось, будто, заходя глубже в этот лес, отдаляешься от обычного мира и теряешь самого себя, растворяясь в этой подавляющей атмосфере. Преодолевая овраги, возвышенности — кажется, опыт походов по труднопроходимой местности у рыжеволосой женщины имелся, однако ненадолго она замедляется.

Солнце постепенно скрывается за сводами густо растущих ветвей, проникая лишь сквозь редкие щёлочки. Уже вскоре даже эти маленькие источники света исчезнут, погружая в тревожащую, глубокую тьму.

— Живописные пейзажи. — с сухой иронией с голосе произносит Флорентина, переводя взгляд на Рулер и Ассасина. Кто бы знал, что судьба окажется такой странной, сведя двух этих людей вместе снова. Учитывая, что с лёгкой руки последнего Орлеанская Дева была сожжена... возможно, ей было неприятно находиться подле того, кто отправил её на костёр, не оставивший даже пепла. Нидерландка же предпочла отбросить личные чувства в угоду успеху вылазки, — Что думаете? В современной литературе это место стало похожим на описание леса самоyбийц из "Божественной комедии" Данте.

Рыжеволосая волшебница остановилась, прислушиваясь к звукам — пусть даже своими замечаниями она старалась немного разрядить атмосферу. Держали ли Жанна и Пьер обиды друг на друга? Увы, волшебница была из тех, кому достаточно сложно судить об эмоциях других людей. Даже её собственная семья, собственный родной дом безумно напоминал военные казармы — неудивительно для семьи потомственных военных, должно быть.

Желая связаться с Халдеей, дабы запросить координаты, к своему неудовольствию женщина услышала лишь белый шум. Не было даже прерывистого ответа по ту сторону "провода"... что же, придётся действовать своими силами.
— Мы можем сделать привал, — задумчиво произносит женщина, поудобнее разместив рюкзак, висевший на её плече. Она знала, что Слуги не подвержены такой тривиальной для живых людей вещи как усталость (по крайней мере, в привычном понимании), однако хотелось проверить причину неисправности аппаратуры. Даже компас, который рыжеволосая наёмница даже решила обратиться к более традиционному способу определения направления — компасу, но и здесь её ждало полное фиаско: стрелки, словно сумасшедшие, вращались, и приведению в порядок прибора для ориентирования на месте не поспособствовала даже попытка его откалибровать — всё оказалось бесполезно.

Впрочем, на лице нидерландки не промелькнуло и намёка на страх или замешательство — как если бы к подобным вещам она или привыкла, или была морально готова. Так что пока придётся обойтись засечками — и, подойдя к ближайшему дереву, чей искривлённый ствол казался довольно жутковатым, она оставляет кинжалом примечательный порез на стволе.
— Идём?

Кажется, немного, но лес, пропитанный всей этой энергией, словно спрут, начинал сдавливать сердце, вызывая невесть откуда взявшееся чувство пока что лёгкой тревоги (Флорентина не обладала обширными запасами маны, пусть и эффект сопротивления от магических цепей пока что работал, как нужно). Долго ли она продержится?
"Я ведь никогда..."
Незнакомое чувство это — тревога и липкий страх, так и норовивший сжать сердце и превратить его в кусочек безжизненного мяса. Однако сил держаться и не сломаться под тяжестью всех этих ощущений пока что хватало.