Сингулярности появлялись. Противоестественные искажения на теле истории, грозящие самому человечеству. Иногда, это были крупные события, требующие самого пристального влияния. Временами, события менее масштабные, но не менее важные, как приятная беседа во время конной прогулки. Порою, это были мелочи, подобные камешку, ударенному ботинком при ходьбе. Сингулярности появлялись, и Халдея не оставляла их без своего исцеляющего вмешательства. Ведь и случайный камень, меньше фаланги пальца, может послужить самым ужасающим последствиям.

Как, например, сейчас.

Насколько Ассассин понимал волшебную сторону вопроса, Слуги не являлись сами собой в полной мере - лишь образ Героической Души, заключённый в удобный сосуд. Это позволяло Халдее иметь столь много союзников. Это позволяло Силе Противодействия защищать человечество даже в Сингулярности, нередко через Граали или их пользователей. Мир оказался сложнее, чем казалось при жизни, но сохранял свою основу в виде законов и правил.

А так же - ошибок и неясностей, требующих разъяснения. Поправки. Устранения. И - ах, какова ирония! - отряду в этой Сингулярности повезло иметь идеальный инструмент для возникшей проблемы. Не самой главной, сотворившей искажение в Истории, но второстепенной. Столь же потенциально безвредной, сколь и катастрофичной. Жанна д'Арк была Слугой невероятной мощи, безоговорочным представителем вершины рейтинга силы. А Пьер Кошон, взятый по такой глупой причине, как "ты ведь там бывал, верно?~", был идеальным противовесом святой Столетней войны. Человеком, "убившем" её в жизни. Такие вещи важны в мире волшебства.

Но, конечно, его отослали разбираться с глупой девицей не ради идеального убийства. Когда-то Жанна помогла Халдее разрешить одну из Сингулярностей Зверя Гоэтии, а потому его цель была скорее в расследовании той самой странности. В конце концов, из-за чего ещё она могла бродить бесцельно по городу, а не мчаться геройствовать? У них не было под рукой никого знакомого ей, чтобы рассчитывать на дружелюбие при вопросе. Ассассин, способный как защитить себя, так и наблюдать со стороны, был лучшим выбором, пока остальная команда спасает мир.

И он следил за ней, не проявляя себя в мире. Тщательно передавал все имеющиеся факты, исключая личные впечатления и чувства. О, он мог представить, как в командном центре уже раза три пошутили об этой ситуации - и мог простить тягу простых рабочих успокоить себя юмором. Мог понять, успевший ознакомится со всем возможным контекстом, как забавна идея о судье Кошоне, устроившем слежку за юной Жанной. Это были отвратительные мысли, но его профессиональность не сломить гадкими обстоятельствами.

Это не делало происходящее менее противным, мерзким, а саму Девицу, бродящую растерянно и бесцельно, менее раздражающей. Но Пьер утихомирил и эти чувства. Какой в них толк, ведущих к греху и мешающих делу? Эти мысли не помогали с желаемой силой.

Показавшийся Руанский собор, в свою очередь, позволил Кошону окончательно отбросить пустые размышления. Жанна-Слуга обладала навыком "Откровение", ведущем её по "лучшему пути", и вряд ли имеющаяся странность могла лишить её оного преимущества в полной мере. И, среди всех мест, в которые могла направится Девица, собор казался логичным выбором. Куда ещё, раз не в замок? Значит, опередим её и здесь, проникнув внутрь.

In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen.

Убранство собора Руанской Богоматери мало интересовало Ассассина. Куда больше его задевали доходяги, низводящие место веры и молитвы до банального развлечения. Да, он красив. Так ли обязательно сновать везде с камерами, словно никому на свете не пригодится минута покоя наедине с Богом? Увы, такова современность, и тени несостоявшегося архиепископа осталось лишь уйти в сторону. Всё ещё незримый, но кому бы понравился призрак за спиной?

Целью отступления оказалась исповедальня. Закрытая, идеально скрывающая священника и мирянина, что пробуждало в душе Ассассина одобрение. Похвастаться большим опытом он не мог, связавший с политикой, но легко мог представить все возможные сложности. Увы, сейчас это лишь место для слежки, ведь Девица уже зашла в собор - сущность мощной Слуги прекрасно выдавала её. Вот почему, когда она начала приближаться, Кошон почувствовал страх. Неужели его раскрыли?!

Слова же, раздавшиеся по ту сторону кабинки, вызывали желание хлопнуть ладонью по лбу. Этот жест казался идеальным способом выразить облегчение, раздражение на самого себя за панику и саму абсурдность ситуации. Одна давно погибшая душа желает исповедаться другой. Глупее могло быть только в том случае, реши она занять сидение рядом с ним, отказавшись от анонимности. Узнав, властью данною ей классовым навыком, кому решила излить душу.

С другой стороны, разве что-то мешает ему просто... остаться в призрачной форме? Не говоря о его очевидном статусе. Ах, лёгкие пути.

- Господь да будет в сердце твоём, - проявился в мире Пьер Кошон по ту сторону решётки, на ходу припоминая такие давние руководства, - чтобы искренне исповедоваться о грехах своих. Говори смело, дитя.

Он опустил фразу о последней исповеди намеренно, дабы ей не пришлось выдумывать окольные пути к словам "моя последняя исповедь была многие века назад". Его голос был твёрд, но не лишён мягкости, должной облегчить простой человеческий страх раскрыть свои проступки. Разве что, моложав излишне, без старческой мудрости, да с собственным призывом не поспорить. Бог знает, какие грехи терзают её сейчас, что не терзали её тогда, и связано ли это со странностью. Возможно, никак не связано.

Учитывая туристов в соборе, а так же часы до священнослужения? Никого лучше для исповеди ей в ближайшее время не найти.