Тренировки с давних пор для Флорентины стали неотъемлемой частью её графика. Странно, должно быть, было для девушки было желать сражений, боя или другой подобной активности едва ли не больше всего на свете, постепенно, раз за разом переходя границы человеческого предела. Магические цепи волшебницы горели, складываясь в причудливый бирюзовый узор, а пол порой покрывался трещинами под её ногами, стоило ей сделать резкий рывок, дабы устремиться на одного из своих противников подобно красной комете. Для человеческого взгляда это было крайне быстрым движением, как если бы автомобиль промчался на высокой скорости мимо, оставляя за собой лишь шлейф пыли. В её случае — шлейф магической энергии, использованной для укрепления тела до максимально возможных пределов.
И, несмотря на сладкое желание сражений, это всё ещё была не настоящая схватка, заставлявшая кровь бурлить; на лице женщины сохранялось почти равнодушное, привычное выражение, даже когда первый противник был повержен в мгновение ока. С нечеловеческой гибкостью она прогибается, уходя от второго удара — кинжалом в бок, удар ногой приходится точно в грудную клетку, заставляя противника отлететь на несколько метров, пока удар о стену не оканчивает его путешествие. Ещё один — кажется, целится он точно в её голову, но, делая подсечку по ногам, она получает преимущество, с силой ударяя противника о то место, где расходились на полу трещины. Это заняло не больше минуты, но женщина скучающим взглядом обвела своих противников. Кажется, интерес к подобной стычке она потеряла.
Вот только за спиной раздаются хлопки, и после обращаются к ней, как ни странно. Пусть даже выражение её лица сохраняло равнодушие, во взгляде единственного целого взгляда (вторая глазница, куда была встроена "линза", была прикрыта повязкой) читалось лёгкое недоумение. Кто этот человек? Почему вдруг назвал её по имени?
— Для начала, с кем честь имею говорить, — отвечает она незнакомому ей мужчине, подхватывая полотенце, лежавшее на скамейке, и вытирая им лицо от пота. Кажется, тренировалась она уже достаточно долго, но всё же подошла. Пусть это место и можно было назвать серпентарием магов, однако причинять вред на глазах свидетелей — как глупо. Наконец, он представляется, но, кажется... хм, имя смутно знакомое, но Флорентина отбрасывает эти мысли сразу же.
— От моего отца? — озадаченно уточняет ван дер Хайде, явно не ожидавшая, что здесь будет кто-то, кто станет посланцем от господина Матиаса. Рыжеволосый мужчина с бесстрастным выражением лица, который едва ли не спит в своём военном мундире, да вдруг решился передать дочери письмо? В их семье уже давно сложились специфические нравы; клан ван дер Хайде больше напоминал боевой батальон, чем семью в привычном понимании. И к родителям относились не как принято ребёнку относиться к тем, кто дал ему жизнь, но как к тому, кто является старшим по званию, — И можно просто Флорентина. — сухо бросила волшебница, раскрывая полученное послание. И, по правде сказать, его содержание... озадачивало её ещё больше. Настолько, что, нахмурившись, женщина подхватила свой посох, лежавший тут же. Что же, её намерения, направленные на рукоприкладство, были легко читаемы, но во взгляде её была абсолютная серьёзность, — Как это понимать? Пока не увижу подтверждения, я ни единому слову не поверю.
Они маги, и потому сомневаться в подлинности конверта было вполне резонно. Нужно было что-то, что заставит её поверить в то, что этот человек действительно был у её отца, что действительно...
"Брак, хм? Вот уж никогда не думала, что меня выдадут замуж, да и отец никогда не поднимал этой темы. Что вообще происходит?"