Говорят, что в мгновения смертельной опасности, у человека перед глазами проносится вся жизнь. Всеслав Чародей скептически относился к подобным утверждениям, да и человеком его – с какой стороны ни взгляни – можно было назвать лишь с натяжкой, однако когда встреченная в коридоре Слуга («…Слуга ли? Странная аура») попыталась проглотить его, князя действительно посетил приступ рефлексии.
В тот вечер (день? ночь? жизнь на станции, и особенно отсутствие естественной смены циклов дня и ночи творили нечто странное с внутренним хронометром Кастера) у князя неожиданно образовалось много свободного времени, и он решил посвятить его работе над одной проблемой второстепенной важности – из тех, что достаточно значимы, чтобы ими было нельзя пренебречь, но в то же время недостаточно существенны, чтобы решать их немедленно (Чародей терпеть не мог подобные задачи – по его опыту с ними было большего всего хлопот).
Вопрос сей был связан с особенностями волшебства Кастера, а вернее с одним из его слабых мест – тем, что заимствуя силы того или иного существа, он также перенимал его слабости. В большинстве случаев это не было существенной проблемой – князь недолго задерживался в той или иной форме, однако когда дело касалось его наиболее развитого (или, по крайней мере, самой могущественного) облика – Волкодлака всё было иначе.
Волк слишком сильно ассоциировался с его легендой, и характеристики данного обрада в той или иной мере сохранялись у князя практически всегда. Учитывая метафизическое своеобразие этой фигуры подобное потенциально могло привести к проблемам (особенно учитывая всё то разнообразие ситуаций, с которыми приходилось иметь дело в Халдее). Всеслав набросал несколько методов, в теории позволявших избавиться от этой слабости или хотя бы минимизировать её эффект, и сегодня как раз собирался протестировать один из них, а именно попытался «записать» характеристики другого существа поверх волчьих.
Короче говоря, он превратил себя в лягушку.
Поначалу это было довольно забавно: лаборатория как будто увеличилась в размерах, восприятие пространства резко поменялось, а прыгать и «стрелять» языком оказалось довольно забавно. Однако когда новые ощущения успели наскучить Кастеру, он внезапно столкнулся с неприятной проблемой. Она, если не вдаваться в подробности – малоинтересные кому-либо кроме специалистов (большинство из которых, впрочем, могло бы заложить за них душу) – проблема заключалась тому, что древняя традиция, силой которой воспользовался Кастер чтобы придать своей трансформации большую значимость, оказалась довольно капризной. Искусственную царевну, с помощью которой Чародей рассчитывал снять заклятье, оно не признало – и сделало это весьма красноречивым образом, взорвав как и самого гомункула, так и значительную часть лаборатории
А потом в неё ещё и ворвалась Орё...
– Какого… ? – возмутился Всеслав, однако женщина его как будто и не услышала.
Князь догадался, что в этом облике его слова для неё должны были звучать как кваканье. Он призадумался над тем как обойти это ограничение, но не успел, – его попытались сожрать!
– Ква! – расшифровывать возмущенное восклицание Чародея не имело смысла.
К счастью даже под действием проклятья «заколдованного принца» Всеслав сохранил часть особенностей присущих Героическим Душам. В частности, способность дематериализовывать одежду (переходить в призрачную форму целиком в нынешнем состоянии чародей не рискнул – потенциальные побочные эффекты остановили), а также – необычайное проворство (в этом образе оно даже повысилось).
Балахон Кастера исчез, а он сам, схватившись передней лапкой за палец Орё, забросил себя на тыльную сторону её ладони, после чего, оттолкнувшись обеими ногами, запрыгнул той на макушку. На этом он не остановился: он немедленно прыгнул ещё раз – на этот раз на стену, к которой прилепился лапами. Затем он повернулся к девушке-змее и сердито заквакал на неё – слов может быть и было не понять, но смысл («не нужно меня есть») должен был быть вполне ясен.
Отредактировано Caster of Nature (2022-06-18 02:01:49)