Безумие.

Ты чувствуешь этот импульс? Этот едкий и нестерпимый зуд? Оно внутри. Струится по венам, пронзает каждую клеточку твоего естества и выкручивает жилы. Боль, что ты испытываешь сейчас невозможно сравнить с болью физической. То было чувство на порядок глубже. Сильнее. Настойчивее. Невозможно вздохнуть без чрезмерного напряжения. Нет возможности даже просто взглянуть на собственное отражение, не испытав при этом стойкое чувство омерзения. Ты слышишь этот скрежет? Он внутри. В глубине твоей черепной коробки, что неумолимо трещит по швам.

Да, он слышит. Он чувствую его – это всё пронзающее разочарование. Иначе и быть не может, его уважение можно лишь заработать. Желательно собственной кровью. Каких же усилий стоит побороть даже простейшее желание издать угрюмый вздох. Он видит её впервые – крохотную девицу. Героя? Нет, в женском запахе преобладают знакомые нотки.

«Ты такая же, как я?» - В его взгляде читается немой вопрос, но пересохшие уста недвижимы. – «Нет. Другая. Таких как я – нет. И быть не может».

Скука.

Скрежет не прекращается. Никогда. А чувство апатии переходит все разумные пределы. Эти стены давят на него. Здесь, в этом мире, в этом времени нет того, что способно заинтересовать. Завладеть вниманием. По крайней мере, пока.

Стагнация. Тлетворный вкус пепла во рту. Хотя, казалось бы, он не должен его ощущать. Оковы повсюду. Оковы везде. Они снаружи. Они внутри. Даже родная плоть Берсеркера кажется ему очередной преградой. А может… сорвать её? Окропить всё вокруг собственной кровью. Разодрать мышцы. Разломить череп. Быть может тогда он станет поистине… свободным? Быть может тогда уйдёт этот назойливый скрип расходящихся, черепных швов.

Тик-так. Время идёт. Для кого-то оно подобно бурной реке, проносящейся мимо. Для Безумного Короля же в Халдее оно сродни смердящему болоту. Выпустите меня. Просто укажите на цель. А после – не мешайтесь.

Ненависть.

У Медб паршивое воображение. Кухулин убеждался в этом с каждым, божьим днём. Столько огрех в его собственном естестве. Столько неполноценностей. Глупая женщина, она желала Короля. И она его получила. А после ушла, оставив его наедине с самим собой. К чему всё это? В чём смысл мирной жизни? Ему необходимы сражения. Он жаждет завоеваний, как воздуха. Будь оно всё проклято.

Берсеркер презирает их всех. Но не может понять – от чего. А скрежет, исходящий изнутри – продолжается. В безумии нет ничего привлекательного. Безумие утомляет. Нужно отвлечься. Возможно, именно эта женщина станет очередной ступенькой на пути к заветной цели. На пути к смыслу.

Они прибыли уже как часа два назад. И всё это время Берсеркер хранил упорное молчание, не высказывая при этом и грамма уважения. Ни намёка на подчинение.

- Ты такой же инструмент, как и я. С чего ты решила, что вольна управлять мной? – Наконец сорвалось с его губ скрипучим и недовольным голосом. С копья статного мужа множеством ручейков стекала ещё тёплая кровь. Так уж получилось, что за время их пребывания в этом Богом забытом месте, Безумный Король позволил себе крайность. Он вырезал целый лагерь турок и заодно всех пленников, что они у себя держали. В чём смысл их жалеть? В глазах смертных читался лишь страх и отторжение. Они были готовы напасть. И лишь почувствовав их желание сражаться, Берсеркер не раздумывая распял их на Га Болге.

Ольга могла и не возникать вовсе. Не упрекать своего временного Слугу в своенравных и абсурдных действиях, по крайней мере вслух. Однако же, Слуге не помешало бы и это. Ведь возможное недовольство также читается и в действиях. Во взгляде и переменах поведения. А коль уж женщина и не собиралась предъявлять ему хоть что-то – плевать. Безумие, знаете ли, способно вводить в ещё большое заблуждение.

- Зачем мы здесь? – В кои-то веки, Берсеркер решил освежить в своей памяти цель прибытия. Резким взмахом шипаванного копья, Слуга смахивает остатки крови с оного. – Ты отследила причину аномалии? – Его волчий взгляд прожигал в Авенджере две маленькие дырочки. Прямо в её белокурой головке. – И не говори, что этим должен был заняться я.

Казалось бы, ещё более демонстративно своё недовольство выразить невозможно. Кухулин никогда не мог похвастаться манерами. Что уж говорить об его искажённой версии. Этому зверю был просто необходим суровый кнут. И нет, Берсеркер не собирался выходить из-под контроля. Ему всего-навсего требовалось подтверждение того, что эта женщина достойна им управлять.

Её голос заставил Безумного Короля на мгновение осечься, встав на месте как вкопанный. Он уже было закинул на плечо своё увесистое копьё, собираясь что-то ворчливо прорычать себе под нос, а после направиться на поиски следующей добычи. Ему всегда было мало свежей крови. Этого завлекающего ощущения рвущихся сухожилий. Альтер-Кухулину не хватало того чарующего, словно пение сирены – звука ломающихся костей и криков отчаяния. Ведь маленького лагеря ему оказалось мало – столь крохотной и незначительной показалась Слуге та бойня, что он тут устроил. Хотелось ещё. Так много, чтобы кровь оросила собою всё вокруг, окрасив почву в алый цвет.

В нём разыгрался азарт. Разгорелось пламя. И оно не собиралось униматься ни на секунду, напротив. Требовало новых жертв, деревяшек для растопки. Жгучий, тёмный огонь. Что был так неожиданно погас под гнём ледяных порывов ветра. Слова Ольги отрезвляли, вызывая уже совсем иные чувства.

Взгляд алых глаз устремился прямиком на Авенджера, сощурившись в процессе, а губы недовольно скривились. Женщина с норовом. Такая бы пришлась по душе его светлой половинке. Но Берсеркера раздражало вовсе не это. Русская девица попросту проигнорировала его выходку. Как если бы он был всего-навсего неугомонным юнцом, учинившим банальную шалость. Когда как Ольга в противовес представлялась умудренной годами женщиной, спокойно отмахнувшейся от явной провокации.

От подобных мыслей, на виске невольно взбухла венка, но Альтер Кухулин не сказали ни слова. Проглотив это горькое чувство вместе с собственным языком, он двинулся вслед за ней. Всё дальше и дальше. Его не волновали эти земли. Их красоты и история. В отличие от Ольги. Зверь уловил этот едва заметный взгляд, эту мельчайшую искорку в своей временной Хозяйке.

- Даже не задержалась там подольше. Собственная земля не мила? – Как бы невзначай вопросил Берсеркер по прибытию. Его слова были наполнены суровым холодом, но само их содержание выдавало нескрываемый интерес. – Хмпф. – Впрочем, не успел он услышать ответ, как тотчас умолк, словно бы переваривая сказанное женщиной ранее. – Управлять мной ты можешь, но распускать свой длинный язык – нет. Не думаешь же, Авенджер, что даже поводок спасёт тебя, если я выйду из себя? – Альтер Кухулин продолжал буравить её тяжёлым взглядом. Подловила так подловила, ничего не скажешь. Рука, в коей покоился Га Болг, недобро напряглась, но… продолжения спектакля не последовало. Очередной оскал отправился в пустоту, служа лишь бессильной попыткой припугнуть.

Она не поддавалась. Абсолютно. Беспристрастная и ещё более холодная, чем он сам. Берсеркер ловил себя на мысли, что сей факт ему даже начинал нравиться. Но, неприступных крепостей не существует. Рано или поздно, он прогнёт эту Слугу под себя. И уж тогда-то она начнёт молить о прощении. Однако же сейчас, она уверенно сжимала поводок на крепкой, мужской шее, вызывая лёгкое чувство удушья. Оставалось лишь слушаться. До поры.

Взгляд устремился на вместительную постройку. Берсеркеру была неведома подобная архитектура, но размер и обделка словно бы намекали на то, что здесь сидит кто-то поважнее горстки солдат. Отлично.  Самое время откусить змее голову, не распаляя внимание на мелочи. Правда, указ не убивать без особой на то нужды сковывал в действиях. Раздражал и без того напряжённого Берсеркера.

- Я сам. Стой здесь.

Воин не стал скрываться от обычных зевак и тем более стражи дворца. Стальной поступью, в которой, тем не менее, читалась звериная грация - отчасти по вине костяных каблуков и хвоста, извивающегося за спиной при каждом движении бедра – он шёл по главной дороге, прямо к парадным вратам. Его внешний вид буквально кричал о том, что он опасен, но стража, по глупости своей, сперва даже попыталась просто прогнать иноземца. Берсеркер же не вслушивался в их речи, а также не реагировал на любые угрозы. Его ход не замедлился.

Вскоре, перед воинственным Слугой возник организованный строй охраны с выставленными алебардами, и мушкетами. Внушительных размеров отряд продолжал пополняться всё новыми и новыми вояками, когда как Альтер Кухулин терпеливо ожидал, что было ему совсем несвойственно. Мимолётный взгляд соскальзывает на Га Болг, покоящийся до недавних пор в раскрытой ладони. Его образ размывается, опадает, обращается в пыль, что уносится порывом ветра.

- Не понадобится. – Рявкнул монстр, бросаясь вперёд. Его рывок был неестественно стремителен, что неслабо впечатлило солдат. Прогремели первые выстрелы. А вслед за ними воздух разорвал протяжный рёв и многочисленные крики. Слуга был безжалостен – размашистые и тяжёлые, его удары были практически смертельны. Одним апперкотом Альтер Кухулин отправил солдата в воздух на пару метров. Другому же поломал челюсть, да так, что на землю посыпались зубы. Обычным мордобоем сие зрелище не назовёшь – солдаты всерьёз старались порубить дикое чудище, а то всякий раз ускользало из-под удара без особого напряжения. Ещё удар, ещё. Стальной ятаган разлетается в клочья, небритое лицо вминается в череп.

Берсеркер сдерживался. Нарочно не вкладывал в удары и крупицу былой силы, дабы не превратить соперников в труху. О нет, Слуга вовсе и не думал жалеть их. Множество них так и не сможет оправиться от многочисленных переломов, другие помрут спустя пару часов без должной, медицинской поддержки. Ему просто было скучно растрачиваться на эту мошкару, но и обращать их в салат парой взмахов копья он тоже не желал, как тогда, в лагере.

- Старайся не убивать смертных ради забавы. – Вспоминает он про себя указ Ольги. – Какая же тут забава… - Отвечает Альтер Кухулин сам себе же. – Сплошная скука.

Постепенно, звуки борьбы начинали стихать. Защитников дворца становилось всё меньше и ух уже попросту не хватало, дабы хоть как-то замедлить неодолимого врага, вставшего напротив ворот. Вальяжно подняв одну из ног, согнув ту в колене, Берсеркер сплёвывает и как-то лениво вбивается костяным каблуком в толстенные двери, вынося те, как если бы в них на полной скорости влетело пушечное ядро.

- Где ты прячешься? – Безумный Король осматривается по сторонам. Облако оседающей пыли нисколько не ограничивало его обзор. Острый слух улавливает звук падающих капель, что отвлекает внимание, заставляет осмотреть собственное тело. Так странно. Оно что, всё в крови? Да, великое множество ударов он умудрился избежать, но некоторые из них находили свою цель. Однако же, Альтер Кухулин не уделял им никакого внимания, ибо оружие смертных неспособно навредить Слуге. Было, по крайне мере? – Что?..

Воспользовавшись заминкой, те немногие защитники, что ещё остались на ногах, вонзают штыки и клинки замеревшего на месте иноземца. И… пронзают его насквозь, чуть ли не изрешетив с ног до головы. Парочка особо удачных пробили шею и раскрытый от изумления рот, выйдя с другой стороны.

- «Мусор…» - Новоиспечённые раны служат катализатором нарастающей ярости. Поразительно, как он вообще мог стоять на месте и уже не рухнул замертво. Более того, орудия нападавших застряли в теле монстра, а клинок, пробивший рот так и вовсе раскололся под резко сомкнувшимися клыками. Они сами подписали себе приговор. И по приходу Ольги, если она уже не наблюдала за всей битвой, женщина обнаружит стоявшего посредине скрученных тел Берсеркера. Его одеяния пропитались чужой и собственной кровью. Руками же он буднично выдирал застрявшие оружия из тела. По его каменной мине и не скажешь, как ему было больно сейчас. Но боль ощущалась в полной мере. Он просто привык. Слуга был способен стерпеть боль куда более превосходящую, чем эта. 

- Они смогли меня ранить. Как? – Во взгляде окровавленного зверя читалось пусть и едва уловимое, но всё же искреннее недопонимание.

Тонну очепяток исправлю дома уже.

Отредактировано Mad King (2022-05-03 10:13:06)

Берсеркеру даже начинало казаться, будто бы он уже успел попривыкнуть к её абсолютной непоколебимости. Словно совершенно иммунная ко всему, что происходило вокруг, Ольга даже и не думала реагировать на его выходки именно так, как хотелось самому Альтеру. Да и плевать, верно? Если мышка перестаёт дрожать и сопротивляться, кошка теряет к ней всякий интерес, вполне очевидно заканчивая свою смертельную игру.

И вроде как наш Безумный Пёс на кота походил лишь в чьей-то воспалённой и больной фантазии, его уста всё же скривились, а на суровую, окровавленную морду со скрипом натянулась маска всепоглощающего разочарования. Котом он не был, да и Ольга на мышь походила, разве что, собственной невзрачностью (по крайней мере, на его полный недовольства взгляд), но тем не менее, переломать ей шейку захотелось пуще прежнего.

- Агрх… Что с тобой будешь делать… - Где-то с пару секунд он стоял, как вкованный, попутно заливая усеянный пылью пол собственной кровью, а после рывком сократил дистанцию между ними, перекрыв Авенджеру путь. Нависая сверху и взглядом буравя два чистых изумруда пред собой, он вот-вот грозился оставить пару бордовых пятен на роскошных нарядах Княжны. – Ты просто само воплощение холода. И это вовсе не комплимент.

В образе Берсеркера что-то переменилось, и дело было вовсе не в обилии сквозных дыр. Его взгляд, пусть и полный разочарования, тем не менее, начал источать жизнь. Как если бы воитель в кои-то веки оправился от душащей апатии, наконец оживившись. О нет, естественно, краше он от этого не стал. Его, казалось бы, даже в чём-то привлекательные черты лица перекосили такие чувства как разочарование, надменность, и щепотка укора с явной толикой провокации. Бровь сведены на носу, а нижняя губы чуть выпячена вперёд.

- Я та-а-ак старался разгрызть этот крепкий орешек, а что в итоге? – Меж разговором, Слуга с элегантностью быка пропихивает большой, когтистый палец в зияющую дыру на собственной щеке, начиная елозить оным внутри. Словно старался выудить застрявший меж зубов кусочек мяса. Разумеется, хлюпающие и хрустящие звуки, так ласкающие слух эстета-мясника, прилагались в комплекте. – Лишь клыки поломал. Тебя саму-то смертная скука не одолевает, а, женщина? – Закончив своё не самое приятное занятие, Альтер выуживает коготь, а после смачно сплёвывает добротный сгусток крови вперемешку с парочкой раздробленных клыков.

- Стало быть, разрешаешь переломать себя, как тростинку, прямо после нашей миссии? А что не сейчас, я же не на смерть, лишь надругаюсь малость. – Тело мужчины начало источать вполне ощутимый и телу, и глазу жар алого оттенка. Прямо на глазах, раны на его теле принялись стремительно зарастать, раздробленные кости срастаться, а новые клыки замещать собой потерянные. В тот же миг, Ольга вполне могла ощутить… скажем, чувство сродни тому, как если бы кто-то вонзил в неё здоровенную трубочку и принялся крайне грубо высасывать кровь вместе с внутренностями, фигурально, разумеется. И весь этот процесс сопровождался сияющими ярко-красным цветом татуировками на его теле. – Не пойму я одного, ты значит боль любишь, или же попросту бесстрашная и глупая заодно? Уточню на всякий случай – нежным я не буду, не про меня сказка.

Процесс исцеления закончился. Хруст шеи, проверка целостности сосуда.

- Отдохнуть? Ещё чего! Я только-только разогрелся. – В тот миг, как губы его растянулись в акульей ухмылке, посох Княжны рывком выхватывают из её же рук. Она явно не смогла бы так сходу отреагировать на подобную дерзость, да и сам Альтер был крайне шустрым малым. Посох отобрал, а её саму рывком усадил на собственное плечо, от чего та, скорее всего, частично погрузилась в красный мех, что обрамлял плечи Берсеркера. – Ах да. Королём ты назовёшь меня лишь в тот момент, когда я всё здесь разнесу к чертям и присвою себе.

Он двинулся вперёд настолько быстро, чтобы Княжна не посмела с ходу попытаться слезть с него, но достаточно медленно, дабы её не снесло с его же плеча. Поступь Берсеркера не изменилась, в ней чувствовалась невероятная тяжесть и безумная мощь. А любой, кто вставал на их пути к недрам дворца, был нещадно растерзан ещё до того, как успел хоть как-то среагировать. Альтер более не игрался, пуская в ход сверхъявственную ловкость и силу. В ход шли его мощные ноги, коими он растаптывал охрану, хвост, что рассекал людей, подобно тряпичным куклам и… даже несчастных посох Ольги, что нет-нет, да покрылся вражьей кровью.

Они спустились до самого низа, в подвалы, погреба – неважно. Туда, откуда исходила таинственная сила, наделившая орудия солдат волшебной силой. Очередные врата, кажется, печать. Берсеркер не шибко и прислушивался к тёмным потокам магии, вместо этого уделяя всё своё внимание лишь запаху. Запаху опасности.

- Дрянное местечко. – Недовольно проворчал Берсеркер, кажется, абсолютно позабыв про Княжну на собственном плече. Однако же, его свободная рука всё также удерживала её. Словно на автоматизме. Из тела же его всё же торчали пара-другая копий и клинков. Пришлось прикрывать девицу собственным телом, раз уж поспел себе недавнюю выходку.

- В который раз я убеждаюсь – всё-таки скверный у тебя характер, женщина. И язык куда острее, чем мне хотелось бы. Настолько, что впору вырвать с корнем. – Мрачная тень пробежалась по лицу Берсеркера, но на устах его витала надменная и довольная ухмылка. Всё же не такая она и бесчувственная сука, какой он видел Ольгу поначалу. В ответ на неотёсанность и грубость безумного Слуги, девица оскалила собственные клычки. В своей, лишь ей свойственной манере. – Не сочти за комплимент – давненько меня так не будоражили чужие речи.

Как это мило со стороны зачинщика торжества, столь любезно распахнуть врата лично, дабы не заставлять своих гостей ждать. Возможно, местный властитель осознавал, что эти хлипкие дверки не сдержат натиск врагов. Возможно, непрошенных посетителей собирались принять как можно скорее, дабы незамедлительно стереть их в порошок. Что тут говорить, самоуверенности ему было не занимать, ровно, как и глупости.

- Да. – Прорычал Альтер, выдвигаясь вперёд в компании Ольги. Его статная фигура двигалась чуть впереди, скрывая Княжну за широкой спиной. Король никогда не мог похвастаться заботой и чуткостью, и посему сей «благородный» жест со стороны воителя смотрелся несколько инородно, неестественно. В любой другой ситуации он бы уже нёсся вперёд, забыв про крохотную девицу позади, но не сейчас. – Я слушаю тебя, женщина.

Их короткое путешествие подходило к концу. Незачем брыкаться лишний раз. Самолично вручив поводок своей нынешней Хозяйке, Безумный Пёс сконцентрировал всё своё внимание на добыче. Мягкая, женская рука сбрасывает его намордник, и зверь оскаливает свои истинные клыки. Это место вызывало лёгкую дрожь. По-своему давило собственной атмосферой. Но Берсеркер был уверен в себе. Он не чувствовал страха. Не строил стратегий. Он явился сюда лишь с одной целью – сокрушить всех и вся. Или умереть, пытаясь.

- Наконец-то я вижу что-то посочнее тех объедков, что встречались нам по пути. – Не менее тёмная и густая сила, чем та, что исходила от врага начала волнами разливаться по телу Берсеркера, напрягая каждый мускул. Вены на лице взбухли, а зрачок сузился. Сильная ладонь до характерного хруста сжала возникшее из воздуха копьё. Без лишних разговоров и сомнений. Его намерение убивать также остро, как и лезвие Га Болга, устремившее свой смертоносный взор на громоздких верзил. – Разорвём друг друга.

Монстры в человечьих обличьях не могли похвастаться той же прытью, что и Кухулин. Их массивные тела в глазах Альтера двигались, словно бы сквозь толщу воды, заторможено. Но сей минус с лихвой окупался огромной мощью и техничностью. Их запах напоминал человеческий, но слишком слабо, дабы считать оппонентов полноценными людьми. Возможно, когда-то они и были ими, но таинственный кукловод, сидящий на троне, основательно поработал со своими пешками, полностью вырезав всё, что могло бы сказать на их боевой эффективности. Включая человечность.

Тяжёлый удар сверху вниз поистине исполинского меча Берсеркер игнорирует, сперва резко уведя корпус в сторону, от чего металл врезался в землю, а после и вовсе зарывает оный ещё глубже, вдарив по тому костяным каблуком. Воин не отпускает своего орудия, прилагая массу усилий, дабы вернуть себе свой клинок. Чем Альтер и пользуется, собираясь выпотрошить здоровяка своим копьём, разодрав тому брюхо.  Не удаётся, второй в последний миг рассекает воздух там, где недавно находилась голова Берсеркера.

- Назойливый мусор. – Озлобленный оскал. Бой шёл уже целую минуты, оппоненты обменялись множеством ударов, но каким-то неведомым образом, Кухулин всё ещё не убил хотя бы одного из модифицированных янычар. Они сражались, словно единое целое, компенсируя недостатки друг друга. Эта растянутая тягомотина не вызывала у Слуги особого восторга, куда большее наслаждение Берсеркер получит, вырвав их кишки. – Мне надоело с вами играться.

Каменный пол взрывается тысячью осколков под стопами Слуги, когда того вновь уносит вперёд, прямиком на вражеские орудия. Столь стремительно, что тёмный образ Альтера словно бы смывается, становится нечётким. В следующий миг прогремел ещё более впечатляющий грохот. Пред глазами наблюдающих разверзлась натуральная мясорубка. В стороны летели снопы искр и мельчайшие брызги крови. Янычар постепенно начали теснить, ибо даже их сверхчеловеческая выносливость и реакция не поспевали за обезумевшим монстром, что вновь и вновь срывался с цепи.

Воитель игнорировал получаемый урон, восстанавливаясь в мгновение ока. Избегая лишь поистине смертельные удары, он с яростью дикого зверя впивался в дубовую, вражью плоть, разрывал их стальные мышцы. Когда основная его рука приходила в негодность, он вырывал ту, бросая в противника, дабы затем отрастить уже здоровую. И вот, отсечённая голова одного из них летит в стороны фигуры на троне. Не долетая, оную пронзает окровавленный Га Болг в руках Берсеркера. Плюнув на последнего янычара, Слуга собирался воспользоваться эффектом неожиданности и прикончить девицу, что всем здесь заправляла.

- ТЫ НЕ СКАТАХ, НО Я БУДУ РАД ВЫПОТРОШИТЬ ТЕБЯ! – С дьявольским смехом взревел Альтер. Ведь пред ним, на троне, сейчас восседала его бывшая наставница. Точнее тот, кто так наивно натянул себе на морду её милое личико. – СДОХНИ!

Алая вспышка, в кою обратился Кухулин, в считаные секунды тонет в порывах тёмного ветра, что закрывает собою врага. Копьё увязает, так и не достигнув цели, а самого Альтера с такой силой отбрасывает прочь, что его массивное тело впечатывает в противоположную стене рукотворной пещеры.

- АГРХ!.. – Рёбра в дребезги. Какое же сильное колдовство, она умудрилась пробиться сквозь его сопротивление магии и нанести ощутимый урон. Что, впрочем, не помешало Берсеркеру сперва неспеша вырваться из каменного плена, затем выпрямиться и прохрустеть шеей, сплёвывая кровь в сторону. – Один готов. Осталось двое. - Просто неутомимый упрямец. Король уже был готов к новому раунду.

Берсеркер не обратит внимания на этот изъян в реальности, эту зияющую, незримую его глазу дыру, что вбирала в себя всю его мощь, иссушая тело в процессе, но распаляя ярость. Тёмная магия влияла на рассудок Короля чуть более деликатно, нежели его собственное безумие. Она вплеталась в саму суть воителя, взывая к его истинной природе. В глубине души Альтер сидел мрачный и неконтролируемый зверь, и эта скверна, резонирующая с его собственно магией, благосклонно позволяла отпустить тварь на волю.

Его не волнуют ранения, не волнуют иссекающие силы. Лишь всепоглощающая боль, стальная воля и добыча перед ним. Сейчас, в этот краткий миг затишья перед очередной бурей стали и крови, Кухулин выглядел подобно каменной статуе. Чересчур холодный, возможно, даже безжизненный. Но то лишь маска. За последние минуты, его тело умудрилось не раз обратиться в кровавую труху. И ровно столько же оно возвращало прежнюю целостность. Последствия от болевых ощущений не уходили вместе с ранами. Агония нарастала. Всего лишь краткая заминка, буквально пару секунд ему необходимо, дабы взять себя в руки и заставить скованное судорогой тело вновь двигаться. Но этого хватило, дабы кукловод сделал свой следующий ход.

Вот-вот чудовище, в кое обратился и без того искажённый янычар, собиралось впиться своими огромными лапами в неподвижного Берсеркера, что так и замер в боевой стойке.

- Проклятье… - Бесчувственно процедил сквозь клыки Альтер, безвольно наблюдая за надвигающимся монстром. – Двигайся… ну же, давай… - Но тут его глаза распахиваются в изумлении. Как раз в тот миг, как силы вернулись к ирландскому воителю, его нынешняя Хозяйка самолично отбросила неприятеля. Что это она сейчас сделала?.. Берсеркер не ожидал подобного от своего крохотного Мастера. Ему наивно казалось, что Ольга не станет вступать в бой голыми руками. Да что тут вступать – ей хватило грубой силы, дабы пробить великанский пресс и отбросить исполина прочь. – Впечатляет. – Всё же срывается невольно с его губ, что тотчас пронзают клыки до заметных ручейков крови. – Но потрошить и разрушать – моя работа. Твоя же - дёргать за поводок.

То была не воинская гордость. Скорее баранье упрямство. Но даже такому твердолобу, как Безумный Король, свойственно признавать… нет, не ошибки. Скорее, он всё больше и больше признавал саму Ольгу, в конечном итоге видя в ней достойную Хозяйку. Но не стоит рассчитывать, что при их следующей встрече, он столь любезно вручит ей поводок так просто вновь.

- Моя магия, говоришь? Пусть жрёт, сколько влезет. – Несмотря на вопрос и последующий прямой приказ, Берсеркер собирался завершить начатое своими силами. – Что ты делаешь, женщина?!.. – Его неожиданный возглас полнится недовольством. Казалось, что Король и вовсе не замечал разваливающийся на глазах пол со всей прочей пещерой. Его взгляд пестрил злобой. – Я разорву их собственными руками. Это моя добыча, веселье… - Грохот нарастал, а чёрный дым уже принялся заволакивать помещение. – Только началось!..

К чёрту. Эта женщина уже всё решила и пошла наперекор тем немногочисленным желаниям, что хоть иногда вспыхивали в тлеющем разуме Берсеркера. Стиснув клыки до скрипа, он тотчас оборачивается, подскакивая в воздух. Несмотря на габариты, мужчина с удивительной лёгкостью порхал меж обломков, отталкиваясь от тех в процессе. Копьё в руках уже окутывали алые всполохи, искажая и сминая пространство вокруг кромки лезвия.

- ГА БОЛГ! – Коротко прокричал Альтер, со всей своей безудержной силой запуская копьё во врага. Игры и вправду кончились. Всё, что напоследок увидела колдунья, выставившая барьер было колоссальным, красным и сияющим завихрением, озарившим собою всю пещеру и на пару секунд разогнав дым. Стоило лишь кончику лезвия коснуться вновь возникшего барьера, как фантазм взорвался оглушительным рёвом, распавшись на бесчисленное множество дротиков, в клочья разрывающих сперва сердца, затем всё тело, и в последний миг – обращая в пыль всё, что находилось вокруг.

К тому времени, Берсеркер со всей присущей его грубостью подхватил Ольгу, молнией вылетая из в конец обрушившейся пещеры. От применения сразу нескольких, столь разрушительных фантазмов, произошёл массивный взрыв, повлёкший за собой массивные разрушения и дворца, находившего сверху. Всё здание постепенно осыпалось, грозившись придавить огромными осколками спасающихся Хозяйку и её Бешеного Пса.

Но Кухулин был быстрее. Гораздо, гораздо быстрее. Стремительным снарядом они выскочили из исполинского облака пыли, взметнувшегося в небеса. Несмотря на всю свою озлобленность, Берсеркер крепко прижимал к себе Княгиню, заведомо прикрывая руками и телом от возможного попадания камней и балок. Ещё с полминуты они парили в воздухе, после чего с грохотом приземлились на землю, пропахав по той с десяток метров. От того, что Альтер тормозил пятками, его костяные каблуки увязли в земле.

- Как вернёмся… - Весь покрытый пылью, Слуга пристально всматривался в лицо Ольги, что всё ещё была в его руках. – За это я обязательно тебе что-нибудь переломаю, женщина.

Отредактировано Mad King (2022-05-09 08:01:20)

Вот и всё. Он… ладно, они получили её, хоть Кухулин и не любил делиться. Вырвали клыками и когтями в пусть и короткой, но яростной битве. Победа, их маленький, общий триумф, коего жаждал если не сам Альтер, то его нутро уж точно. Ровно, как и бесконечной резни, Королю всегда будет мало. Однако хоть и мимолётно было то разливающееся по телу чувство наслаждения, Берсеркер насладился им в полной мере. Его не волновали земли и богатства, что могли бы достаться победителю. Не интересовала добытая кровью и смертями власть над завоёванной территорией. Был лишь важен один, единственный факт – само завоевание. Одна простая и единственная мотивация, банально растоптать всех. И двинуться дальше, оставив за собою разруху.

Да, само собой, он мог и попытаться примерить на свои могучие плечи бремя истинной власти, но куда приятнее взяться за копьё и выйти против очередной армии в одиночку. Хотя… что же это за странное послевкусие? Едва уловимое, но от этого не менее назойливое. Причина, по которой он принялся негодовать ещё там, в пещере.

- Тц. Досадно. – Выпустив Ольгу из объятий, Берсеркер уставился в сторону вздымающегося в небеса облака пыли, что уже постепенно оседало, являя взору развороченный в хлам дворец. – Я как следует не распробовал этот накал битвы. И это… странно? – Меланхоличный и несколько уставший взгляд, спокойная речь себе под нос. Казалось, будто Альтер вёл диалог с самим собой – пусть и обращался он к Княжне между делом – и заодно пытался разобраться в самом себе. – Разве сама схватка не бессмысленна? Важен лишь результат. Тогда же от чего на меня напала эта треклятая хандра? Я что, и вправду веселился? Странное ощущение. 

Новые, пока ещё толком неизведанные чувства несколько сбивают с толку. Битва способна приносить не одни лишь боль и завоевания. Впрочем, от цепких объятий собственных раздумий, его фривольно вырывает нынешняя Хозяйка, одинаково натягивая как метафизический поводок, так и волосы на затылке Альтер. Он не сопротивляется, напротив, двигается в ту сторону, куда его направляет тоненькая ручонка девицы.

Стоило женщине умолкнуть, напомнить во всеуслышание о том, какой же сильной и волевой сукой она всё-таки является, как наступила поистине гробовая тишина. Берсеркер смотрел на неё всё также нависая, но при этом находясь практически вплотную к женскому лицу. Флегматичный взгляд и ни единой, дрогнувшей мышцы на его каменном лице. Лишь в алых глазах чувствовалась та клокочущая буря закипающих эмоций. Поистине взрывная смесь, Ольга могла буквально наблюдать за этими мельчайшими всполохами в очах своего Бешеного Пса.

- Нет. Это не благодарность. – Его речь заходится тяжёлым рыком, словно слова эти ему приходилось выдавливать из пережатой, грудной клетки. Его пасть, а порой иначе рот Берсеркера и не назовёшь, грузно распахнулась, вываливая горячий, длинный язык, что тотчас прошёлся по всей мине Ольги. – Вот она. Довольна?

Лишь тогда, когда мужчина самовольно выпрямился, освобождая волосы от цепких пальцев княжны, на его мине расплылась акулья усмешка.

- Так и быть. Твой поводок пришёлся мне по вкусу. Как и ты. Но не обольщайся, «Княжна». С равным успехом я могу либо подчиниться тебе, либо надкусить. – Тихий смешок в кулак, что при этом не выражал практически никаких эмоций. То даже не издёвка, скорее личная проверка – может ли он вообще смеяться в иное, свободное от резни время. Вышло, как уже можно было догадаться, скверно. – Да, пусть так. Ты не какая-то женщина, а я не какой-то мужчина. Не сравнивай меня ни с кем, ясно? – Хмыкнув, верзила на миг взглянул в голубое небо – тучи окончательно развеялись и Солнце несколько слепило. – Жду не дождусь следующей встречи и положенной награды. Нет, костей ни твоих, ни чужих я больше не хочу.