Fate/Kosmos Aisthetos |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Fate/Kosmos Aisthetos » Архив невыполненных заданий » 「28.10.2017」 nosce te ipsum
ПОЗНАЙ САМОГО СЕБЯ
Время и место:
28.10.2017
Комната Матильды, ХалдеяУчастники:
Матильда Кастелл & Инугами Тоуга
“ Не надо бояться и не надо считать запретным ничего, чего желает наша душа.
В расписание Мод уже плотно вошли лекции для её ученика. Что уж говорить, если лекция по прикладному зельеварению имела неожиданный поворот? Что же, даже интересно, к чему же приведёт с учётом всего, что было между ведьмой и её учеником, нынешний урок.
Отредактировано Maude Castell (2022-09-30 11:05:28)
Было все еще странно. Сколько бы не обдумывал, сколько бы времени ни прошло. Сколько всего уже успело произойти в стенах этой базы. И все равно было непривычно. То что-то вновь заставляло его воспоминания просыпаться, то что-то удивляло его из мира магусов. Но самым необычным были лекции, которые стали теперь частью его обычного расписания. То, что по началу казалось совсем случайной встречей, в итоге вылилось в самое важное для Инугами. Наконец-то у него была наставница, наконец-то начало появляться понимание этого мира, наконец-то он начал больше верить в собственные силы. Вот только... как можно было забыть тот один урок. До сих пор его не отпускали те события, как бы он ни пытался скрывать это. Помнит до сих пор, как несколько дней после ходил то в кофтах с высоким воротником, то скрывался под своим плащом от чужих взглядов. Постоянно смущался, а при общении с Кастелл кажется все никак не мог собраться.
Но все равно всегда приходил в назначенное время, учился, старался. Была всегда эта некоторая неловкость, но она никогда не вставала на пути его тяге к знаниям. Тоуга и сегодня шел на новую назначенную лекцию, волнуясь. Чем он был ближе к этой комнате, тем сильнее начинало биться сердце. Отчасти из-за произошедшего, отчасти из-за неизвестности. Кто знает, что в этот раз придумает Кастелл, в чем может быть подвох или повод для её подколов. Теперь он постоянно ожидал чего-то, но каждый раз все равно попадался, просто не в силах предугадать действий наставницы. Причин для волнений было предостаточно. Однако это не повод избегать уроков. Тем более благодаря Кастелл он становился лучше, как магус, да и эта уверенность... она была приятной, хоть он еще и не привык постоянно к ней обращаться.
Он шел по коридорам с маской на лице. Многие проходящие мимо даже не замечали его. Так Тоуга частенько делал, когда хотел собраться с мыслями или скрыть свои переживания от других. Его обычный черно-белый плащ с капюшоном, накинутым на голову, был при нем. Самое занятное, что этот дизайн у него был еще и до базы, но плащ был новым. Впрочем, мало наверное кто интересовался, откуда он брал эти вещи. В то же время, мало кто знал о всех практиках и увлечениях Тоуги. Что такого, чтобы сшить себе такой вот плащ? Он для некоторых кукол делал более сложные вещи, когда практиковался. Откуда у него были знания таких кукол он не задумывался, учитывая, что практика кукол вуду произошла изначально от создания более традиционных марионеток. Его кто-то учил этому? Не уверен, не помнил точно... но практиковался по возможности. Да и удобно, когда можно мелочи под себя подогнать. Конечно до настоящих портных ему далеко, но его плащ был довольно простой вещицей. Руки в карманах брюк, скашивает взгляд на кого-то, кто проходит по коридору мимо. Даже не видят его, ведь совершенно не выделяется на фоне остального коридора. Маска как всегда помогает. Выдыхает, касаясь её, поглаживая пальцами. Останавливается перед её дверью.
- Что же сегодня Вы придумаете? - каждый раз ожидал подвоха, но никогда не мог угадать. Стук в дверь, дожидаясь позволения зайти. Как обычно уже стало. Пальцы сильнее давят на поверхность маски, снимая её, но не далеко убирая от лица, когда будет позволено переступить порог. замирает дыхание, делая первые шаги навстречу очередному уроку. Как было и до этого. Вновь и вновь, будто оказываясь в чудном новом мире, который до сих пор казался ему необычным, непривычным, но столь притягательным.
Мысли превращались в хаотичный клубок, как если бы кто-то запустил в голову шкодливую кошку, что решила с ним поиграться и устроить полнейший беспорядок; а из памяти не выходил мимолётный образ — не для её глаз предназначенный, но словно всё в её комнате, включая её саму, было опутано тонкими, словно паутинка, серебристыми, мерцавшими в полумраке свечей нитями. И связаны они были лишь с одним человеком.
На стук в дверь колдунья слегка хмурится, выбитая из своего мерного течения мыслей неожиданным вторжение. Хотя… нет, вовремя. Он никогда не опаздывал, видимо, понимая — чревато не самыми лучшими последствиями. В этот раз, кажется, словно она была не в духе или чем-то раздражена, и причина этого крылась в непонимании. Пока мальчишка не придёт, она вряд ли сможет понять, что именно гложило, нещадно кусало в шею, за щиколотки, кончики пальцев. Везде, где могло достать её беспокойство.
— Открыто. — коротко отзывается она, затачивая ритуальный нож о точильный камень и сосредоточенно смотря на металлическую поверхность, примерялась взглядом, нет ли сколов на лезвии, повреждений, что смогли бы сказаться на его остроте. Взгляд её на сей раз был серьёзным, без привычного кокетства или заигрываний. Ведьма хотела убедиться слишком во многом, и потому уже вскоре водрузила на стол клетку с бьющимся в ней белым вороном, — Ave, — бросает короткое римское приветствие Матильда, размещая на столе свечи, которые подожгла заклинанием простого действия – щелчком пальцев. Она указывает на стул посреди комнаты изящным движением руки, и произносит, — Мне нужно кое в чём убедиться. Не откажешь мне в содействии?
Подчас могло показаться, что из легкомысленного поведения, обычно свойственного ею, при занятиях ритуалами она становилась словно другим человеком; как бы ни говорила пренебрежительно о стремлении магов к Истине, Акаше, или как там её ещё называют, но чародейство явно было тем аспектом жизни мага, когда следовало соблюдать серьёзность. Она дождалась, как только её ученик разместится на стуле, и она могла бы начать священнодействие.
«Надеюсь, я просто себя накручиваю. Но это видение…»
Проверив свои инструменты, женщина подхватила и ловко прокрутила в пальцах уже заточенный кинжал.
— Есть ли у тебя вопросы, которые бы ты хотел задать богам? – уточняет жрица римских богов, одарив своего подопечного оценивающим взглядом. Боится ли он крови? Впрочем, сколько раз он бывал в этой комнате, сколько раз разводила она кровищу по комнате, принося жертвы своим богам. Но сейчас она, подняв пучок ароматных трав, начинает нараспев читать арию на древнем, этрусском языке, обходя сидевшего на стуле мальчишку по кругу.
— Tular eisna sath. Ta sacni. Ac eisi nerici vacl. Thui srenar tev. Flerchva ratum tur, — произносила она чуть приглушённым, словно грудным голосом, не сводя взгляда с Тоуги. Аккуратно пальцы сжимают травы, — Ikan netsvis alpnu Aplus turuce, — произносит ведьма, обращаясь уже к Аполлону — или Фебу, как он известен в римской традиции, — Vers rachti. — на этих словах пучок трав в её руках вспыхивает, объятый языками пламени, но Мод даже не вздрагивает, как если бы это было нормальным. Это пламя не обжигало, вопреки тому, что можно было ожидать. Дым дурманящих трав казался сладким и вызывал заветные галлюцинации, которые подошли бы в текущей ситуации, — Turms hathrth thui mur tevc srenartn. — она подошла к клетке, взяв в руки трепыхавшуюся, явно ощущающую холодное смрадное дыхание смерти, птицу, — Turms thunz, suth Turms eslz, zich Turms ciz, mini tes, — на этих словах женщина пронзает лезвием кинжала аккурат рядом с вилочковой костью птицы, ведёт жадно вгрызшееся в плоть лезвие вниз, обагряя ладони женщины и белое оперение птицы кровью, что падала рубиновыми каплями прямо на пол. Видимо, колдунья надышалась дурманом, ведь без какой-либо брезгливости, но с покрывшимися румянцем щеками и выдыхающая жаром, она пальцами раздвигает вскрытое брюшко птицы, с хирургической, впрочем, точностью обрезая сосуды и всевозможные каналы, связывавшие печень с другими органами, и осматривала орган в пальцах. Как любопытно выходило. На секунду…
Она снова увидела их. Даже потянулась рукой, касаясь одной такой нити – и все вели только к её ученику, так много, такие яркие. Хотя со стороны, наверное, казалось, что она просто словно старается поймать что-то в воздухе. И видение исчезает так же, как появилось, — Netsvis sasse zeri utu ratum eisar ipa lucair thui utice.
Печень птицы она отбрасывает в небольшую жаровню, дабы дым от сжимаемой внутренности достиг богов. Ещё несколько минут она хранила безмолвие, лишь спустя несколько секунд произнесла, переводя всё ещё нетрезвый взгляд на Инугами, но вопрос был вполне осмысленным:
— Что это за нити?
Отредактировано Maude Castell (2022-06-15 14:52:31)
Наконец-то переступает порог, заходя в эту комнату. Все еще она вызывала у него смешанные чувства. Маска в руке, прижимая предмет к груди и нервно сглатывая. Решимость... этому она его учила, но все равно, оказываясь в этой комнате, это чувство затихало. Так резко, так заметно. Словно и вправду, есть два мира, разделенные дверным проемом. Оглядываясь, он конечно же заметит стул посреди комнаты. Это было что-то новенькое, такого в их уроках еще не было. В чем смысл в этот раз? Тоуга поднимает взгляд на наставницу. Нет, что-то определенно не так. Она приветствует его как-то слишком коротко, серьезно. Здесь что-то должно произойти. Дверь закрывается за его спиной, отрезая путь к отступлению.
- Добрый вечер, мисс Кастелл. - привычно поприветствовал он её, сильнее сжимая маску в руке, даже так чувствуя, как участилось сердцебиение. Что-то точно не так. Взгляд мечется к свечам, что загорелись лишь от одного щелчка пальцев. Как ей это удавалось делать? Потом к клетке с вороном. Зачем здесь птица? - А?! - вышел он из этого транса, снова обращая взгляд на наставницу. - Содействие? - смотрит снова на стул, на который указывает Кастелл. - Конечно, мисс Кастелл. - все еще нервничая, но он сделал шаг в сторону стула. Маску убирает под плащ, чтобы она пока не мешалась. Кладет руку на спинку, сжимая пальцами и вновь обращает внимание на клетку с птицей. Нерешительно, но устраивается на месте, чувствуя себя неуютно и обхватывая себя руками. Что-то ему не нравилось, но он не мог понять, что.
- Вопросы к богам? Не уверен, что им было бы интересно. - неуверенно рассмеявшись, проговаривает парень, отмахиваясь. Однако взгляд его останавливается на лезвии ножа, который держала Кастелл. Инугами всегда как-то странно реагировал на эти вещи. Как настороженно. Хотя сам пользовался ножом с завидной ловкостью. Словно боялся того, что умел. Но в её руках... потом пришло понимание. Она собиралась провести ритуал? Уже ведь знал, что магия её была несколько... кровожадной. А учитывая его странное отношение к крови - то и вовсе казалось, что он порой может потерять сознание просто так. Никогда не привыкнет. Или дело ни в привычке? Неприятные воспоминания?
Взглядом провожает наставницу, когда она начинает распевать арию, держа в руке какие-то травы. Тоуга так и вжался в спинку стула, не совсем понимая, чего ожидать дальше. В таких ритуалах ему еще не приходилось участвовать и он не мог понять, что говорит наставница. Этот язык он не знал, поэтому даже примерно догадаться о назначении этих слов не представлялось возможным. Он только провожал её взглядом, оборачиваясь и явно нервничая. И все это время на него смотрели? Под таким взглядом Кастелл парень чувствовал себя еще более неуютно. Словно он был целью этого заклятия, отчего внутри у него все сжалось внутри. Откуда это чувство тревоги? Неужели он подсознательно помнил о тех ритуалах, что проводились в ковене? Боялся из инстинктивно? Но что-то сейчас душит это чувство, заставляет его умолкнуть. Это не угроза. Это не опасность. Она не навредит ему. Эта уверенность... откуда она возникла вдруг? Травы в руке женщины загораются и он аж подскакивает на месте, собираясь было что-то выкрикнуть, но Кастелл продолжала как ни в чем ни бывало. Кашлянул в согнутую в локте руку, вдохнув немного этих дурманящих паров, прикрываясь так пока.
Вот птица уже в её руках. Он вздрогнул, пискнув что-то, когда лезвие прервало жизнь существа. Так и побледнел, наблюдая за тем, что она делала. Видел кровь на её руках, вжимаясь в спинку стула до скрипа. Дыхание перехватило, ему кажется становилось дурно. Почему это всегда так на него влияет? Почему вечно его будто парализует при виде крови? Каждый раз. Отводит взгляд в сторону, не в силах смотреть, чуть заметно дрожа. Кутается в свой плащ, натянув капюшон на голову. Ему явно неприятно лицезреть такую расправу над вороном. Учитывая, что он за ними ухаживает - не мудрено понять, почему. Но и видеть кровь на руках женщины ему было тоже до боязливого жутко.
- Мисс Кастелл? - позвал он её, когда мельком посмотрел в её сторону и увидел, как наставница протягивает руку. Пустоте. Там ничего не было. Она не ответила, все также пытаясь поймать что-то. Инугами даже и не подозревал, что ей удалось увидеть его секрет, то, что всегда было с ним. Эти нити, серебристым полотном затмевая все вокруг. Тоуга этого не видел, не знал, что она пытается сделать. Какое-то время тишины. Он держится за сидение стула, выглядывая из под капюшона, не зная, можно ли ему уже сойти с этого места. Было странно, все еще неуютно. Их взгляды пересекаются. Её столь затуманенный, что его аж бросает в дрожь. Но вопрос. Звучит так четко, ясно, совершенно не похоже на то, как она выглядела сейчас. Инугами поднимает голову, удивленно моргая несколько раз. Капюшон спадает, он с явным непониманием смотрит на наставницу.
- Нити? Какие нити? - совершенно искренне произносит он. Это не случай, когда кто-то пытается сохранить свой секрет в тайне от другого магуса. Тем более Тоуга никогда не был таким, он не вырос в их обществе, чтобы привыкнуть к такому поведению. Это было искреннее непонимание, потому что его голос все еще дрожал от увиденного ритуала, а удивление и вопросительные интонации выдавали даже намек на представление, о чем могла идти речь. - Простите, но я не понимаю, о чем Вы. И... что это был за ритуал? Кажется... я не совсем понял, как мог посодействовать с ним.
Заточенный до остроты скальпель без единого изъяна, руки без перчаток, что ощущали вязкую, тёплую жидкость, циркулирующую по телу в этой идеальной системе. Это было привычным действом для Кастелл, и она вполне могла бы провести этот ритуал даже без воздействия дурманящего чадящего дыма, что распространяли травы в её руках. Но сейчас ей нужен был максимум концентрации, чтобы понять, что именно предстало тогда её глазам. И она узрела, смогла на несколько мгновений увидеть то, что её взору, взору обычного человека, предстать не должно было. Возможно, поэтому взгляд её был так замутнён, как если бы она выпила слишком много, но... Она хранила этот образ в голове, и он всё ещё, иллюзорно, представал перед нею. Обворожительно и жутко одновременно.
— Они все ведут к тебе. Никогда бы не подумала, что столкнусь с тем, кто связан с Акашей, лично, — она усмехается как-то нездорово, почти безумно, а во взгляде смешалось и восхищение, и нечто, рождённое из ужаса и жадности. Любопытство, как бы Мод ни пыталась окрасить его в чёрный, бушевало с силой самого настоящего шторма. Разум был в порядке, однако она явно не могла контролировать проявление своих эмоций и свои собственные движения. Крупная дрожь пробирала глубоко, почти до самого естества, настолько, что пришлось сесть на кровать, дабы не потерять равновесие, — Ты сказал, что мало знаешь о себе, как о маге. Но, знаешь, в твоих руках есть такой инструмент, который ни одному обычному магу и не снился...
Жарко до удушья. Ведьма даже расслабляет галстук-жабо, который теперь не держал слишком уж свободную рубашку, но тут же вскакивает со своей постели, плетётся на негнущихся ногах в сторону своего рабочего стола. Найдя взглядом нужную бутыль, ведьма откупорила её, избавившись зубами от деревянной пробки, и отплюнув в сторонку, выпила небольшое количество содержимого. Потеря собственной рациональности и предательская дрожь в теле бесили до желания очень сильно ударить себя по лицу, чтобы оклематься. Наконец, её хотя бы отпускает эта несвязность, несуразность движений, хотя, кажется, она всё ещё крупно дрожала, — Вот ведь сукины дети. Они явно даже не представляли, какой ящик Пандоры открыли, когда влезли туда, куда не надо. Всё равно, что дать детишкам спички и коробок, — она оборачивается, явно давая понять — кажется, она говорила о чём-то, что он явно должен был понять, о чём речь. Точнее — о ком, — Видишь ли, Начало, или Исток — это сила, явившаяся из Спирали Истока. То место, которого хочет достигнуть каждый маг, в теории. Правда, то, что я увидела, было не для моих очей. Ты, я так полагаю, не видишь их потому, что пользуешься своими возможностями интуитивно. Исток — это похороненные в толще человеческой сущности и личности инстинкты. И твой инстинкт направлен на формирование... связей, наверное? Не знаю, как это правильно назвать.
Кажется, она осклабилась — но больше как человек, который сорвал большой куш. Если она была права, из этого могло бы получиться нечто крайне занятое. Наконец, подходит слишком близко, смотря взглядом почти на грани помешательства. Это становилось интересно. Опасно интересно. И женщина почти что прижимает Тоугу к спинке стула, не давая ему сбежать от её вопросов, которые судорожно генерировал её разум, наклоняется низко и близко к его лицу.
— Эти болваны смогли достичь подобного результата. Пробудить Исток. И ты же разобрался с ними, не так ли? Несколько таких, тянущиеся от тебя, были в крови.
Взгляд её был остёр, словно им она хотела пригвоздить мальчишку к стулу.
— Я хочу знать всё. Но в первую очередь — какого рожна. Какого рожна их так много было вокруг нас с тобой.
Что с её взглядом? Почему такое ощущение, что она смотрит в иной мир, тот, что ему никогда не узреть самому? Почему его это пугает? Пугает до глубины души. Как если бы с него содрали всю кожу, вскрыли и видели то, что никто не может при любых других обстоятельствах. Ведь она все еще смотрит на него. Но что, что, что же она видит?! Почему ему так боязно и любопытно одновременно?! Да что вообще происходит сейчас?! Так что пока наставница молчала, он уже извелся на нервах. Что же такое она скрывала? О каких нитях могла идти речь? Наконец-то она молвила, разрывая эту пугающую тишину. Ко мне?!
- Погодите, какие еще нити? Почему они ведут ко мне?! - почти что одновременно со своими мыслями выпалил магус, не сдерживая их ход сейчас. Её улыбка пугает, заставляет парня бледнеть под взором этой женщины. Связан с Акашей? Кажется эта тема поднималась раньше, но Инугами все еще не понимал, с чем это было связано. Кастелл выглядела словно безумной, не контролирующей себя. Грозно, устрашающе. Этот взгляд... боже, он боялся этого взгляда больше её золота. Это уже был настоящий страх. Разумеется, ведь узнали что-то столь сакральное, что даже Тоуга не ведал. И его пугала перспектива узнать правду. Съежился на стуле, боясь даже пошевелиться. Женщина присела на кровать, ослабляя хватку галстука. В другой бы ситуации Тоуга смутился. Сейчас же его взгляд напоминал присущий жертве, видевшей своего губителя. Взгляд того, кто столкнулся с чем-то непонятным и ужасающим. Вцепился в сидения стула, настолько, что аж до боли. Кивает ей, подтверждая слова. О себе, как о маге, он почти ничего не знал, учился по заметкам ковена. Вдруг Кастелл говорит ему, что у него есть нечто, что не ведомо многим магусам?
- У меня нечто подобное? Нет, нет, это абсурд, не может быть. - замотав головой, он не мог поверить в слова наставницы. Отрицание, оно было неизбежным. Когда душа дрожит и крошится в прах перед столь сильным страхом - подобное естественно для любого. Она проходит мимо, вынуждая парня вздрогнуть, но потом робко смотреть за тем, как женщина берется за какую-то бутылку. Может ему стоит уйти? Сбежать? Впервые он задумался об этом. Потому что бежал всегда. Каждый раз. Ковен. Улицы. Тот магус... каждый раз сбегал. Потому что внутри него все съеживалось и было готово разорваться на части, лишь бы ни сталкиваться с этим вновь. Кастелл дрожит, он словно чувствует эту бурю, что охватывает её. Его поэтому так трясет? Даже сейчас исток тянет на себя эти эмоции. А может это его собственные?
- Они? - Тоуга замер, вытянувшись как по струнке. Бледный настолько, что кажется скоро потеряет сознание. Упоминание о них. Неужели Кастелл что-то знала? Догадалась? Видела ведь заметки... или он когда-то случайно обронил это? Или не случайно... мысли путаются, боже, почему так сложно сейчас сообразить. Но Кастелл говорила о том, что ковену удалось что-то сделать... с ним? Эта связь - была их творением? Внимательно слушает объяснение. Оно важно. Важно, чтобы ни сойти с ума. Исток...
- Значит я как-то... обладаю этим Истоком? Но как можно использовать что-то, о чем даже не подозреваешь?! Я бы видел... видел... - он замолчал, отводя взгляд. Дыхание участилось. Ведь тогда. В том безумии и ворохе, в той буре эмоций. Помешательство, подстегиваемое желаниями. Но в тот момент. Он видел или ему показалось? Нет, нет, наверное, это было просто мороком, просто игрой его воображения. - И... и что это значит? Инстинкт? У меня есть какой-то инстинкт? Как это... чем это грозит? Почему меня сейчас так трясет, пока Вы об этом говорите?! - не выдерживает, говоря прямо, поднимая на неё испуганный взгляд. И её улыбка... он замирает. Это... это не то, какой он привык видеть наставницу. Сейчас она смотрела на него, словно на выигрыш. На удачу, которая сама пришла в её руки. Нет, не могло быть так. Но интерес был. Да, был. Он чувствует. Чувствует? Когда приходит в себя, она уже слишком близко. Парень вжимается в спинку стула, её взгляд его пугает. Он боится даже посмотреть ей в глаза. Но не может оторвать взгляда. Тоуга просто сходит с ума. Это не могло быть реальностью. Вжимается в спинку, вцепившись руками в сидение, забывая как дышать. Она так близко... в любой другой ситуации он бы паниковал, смущался, но не сейчас. Иные эмоции были во главе.
- Пробудить? - почему это казалось важным? Но потом её слова... что-то внутри сжалось. - Разобрался... - повторяет за ней, шепотом, голос уже еле способен звучать как прежде. - Нет... нет... - медленно качает головой, такого не могло быть. - В крови. - видение. Чувство. Боль. Одиночество. Пустота. Страх. Злость. Тянутся. Одна за другой. Вдох. Выдох. Крики. Проклятья. Тишина. Натянутые струны, что горят черным. Фигуры, что рассыпаются вокруг. Тьма, что расступается. - В крови. - опять повторяет, опустив голову. Его трясет. Это уже не испуг. Словно судорога. - Нет-нет-нетнетнетнет... я не мог... нет... - качает головой, обхватывая её руками. Прижимая ладонь к лицу, надавливая пальцами, словно пытаясь вырвать это чувство из себя. Её взгляд пронзал насквозь, еще больше ломая магуса. Тоуга извивается на месте, зарываясь руками в волосы. Болит голова. Безумно сильно. Звенит и раскалывается, трещит и крошится. Подавленные воспоминания? Те, что ни его и его одновременно. Нити, что тянутся от него. Натяжение все слабее, а они окрашиваются алым. Это ведь не мог быть он? Он просто сбежал, прятался, этого ведь не было на самом деле. Руки тянутся к капюшону, натягивая его вновь на голову, прижимая ткань, закрываясь им. Согнулся, трясет еще сильнее. Как же так вышло, что она попала в самую точку, вытащила наружу это? Зачем?
- Нет... я... не мог... это был не я. Нет... - взгляд в сторону фигур. Слова. Сила, что струится по телу. Их крики, агония, боль, столь сладкие после всего... ритуал, что стал могилой. Алое. Все алое. Как и этот взгляд. Хватается за голову под капюшоном, когда боль становится невыносимой.
НЕЕЕ~ЕЕЕТ!
Почти что срывая голос, лишая себя всего воздуха, кричит под звуки треска прошлого. На колени падают капли, пока он так и сидит перед ней, согнувшийся и содрогающийся. Наконец-то... боль прошла. Оставляя за собой пустоту и нечто еще. Плачет, не сдерживая. Выглядывает на неё из под капюшона, приподнимая голову.
- Не знаю... - на неё смотрят алым взором. Уже отчетливо, наверное, впервые, ни скрываясь за игрой света или возможной иллюзией разума. Его алый взор, слезы, чей бег ни прекратить. Если раньше он выглядел потерянным... сейчас Тоуга был сломлен. - Не со всеми. - робко, тихо, надрывно говорит. Как он вообще был способен что-то произносить сейчас? Но это опустошение в себе... оно требовало чего-то. Выговориться? Откуда эти детали, почему раньше он их не помнил. - Прятался... потому пришел сюда... сбежать от них. - обхватывая себя руками, пытаясь унять дрожь, снова опускает взгляд. Он так никогда и ничего еще так не боялся, как сейчас. Уж точно ни у неё на глазах. - Не знаю почему. Я правда не знаю... - шепчет снова, продолжая себя обнимать, кутаться в плащ, пытаться вжаться в эту чертову спинку, чтобы проломить её уже, упасть и надеяться на бесконечное падение в пропасть. Что угодно, лишь бы ни это!
- Что со мной? - снова поднимает на неё взгляд, глаза постепенно возвращаются к их прежнему цвету. Чем больше, тем заметнее дрожь в голосе, тем хуже себя контролирует. - Что со мной сделали? Мисс Кастелл... - отводит взгляд в сторону, кусая собственные губы, задыхаясь. Даже сейчас говорит, почти что рыдая, но держась лишь из последнего чуда. - Помогите, пожалуйста. - настолько надрывно шепчет... словно впервые произнося это вслух. Тот клич, который никогда раньше не слышал.
Отредактировано Inugami Touga (2022-06-16 01:40:19)
Вместо ответа на ряд вопросов Кастелл изящным жестом проводит в воздухе пальцем сверху вниз, оставляя тонкий след собственной маны, слегка искрившийся и переливавшийся – в него не было вложено никаких заклинаний. Чистая магическая энергия без какой-либо цели использования и носителя, которая вскоре развеется, вернувшись в Большой источник, чтобы затем вновь быть использованной. Круговорот маны почти как само дыхание жизни. Ведьма долго-долго сверлит Тоугу взглядом, как бы говоря — «что-то вроде этого», — но не говорит ни слова. Лишь неконтролируемая улыбка, словно она утратила власть над собственным телом, искажала её лицо, как бы ни пыталась волшебница стереть её со своего лица. Плата за то, что увидела то, чего не была должна, но это должно скоро пройти.
— Боги не умеют лгать, если их спросить с почтением. — взгляд, пронизывающий насквозь. Глупый мальчишка, неужто он никогда не думал о том, что, сбегая от собственной судьбы, окажешься у её порога? Вместо побега… не лучше и не проще ли её принять? — Неужто ты боишься самого себя? — колдунью это даже забавляло. Что-то мрачное, такое, что лучше держать под куполом из прежнего кажущегося легкомыслия, не давая вырываться наружу… самоконтроль. Для неё это тоже было испытанием. Как быстро она потеряет самообладание? Эмоций слишком много, настолько, что ей безумно хотелось опорожнить свой желудок. Последствие видений, или она ощущала через установленную связь всё то, что терзало сейчас Инугами? Его лицо бледно, как если бы кожу выбелили извёсткой, но Кастелл внимательно смотрит на него, не сводя взгляда. Может ли быть, что в ней мальчишка увидел мрачные тени своего прошлого? — Если научишься им пользоваться… я даже боюсь представить, на что ты можешь быть способным. Это часть тебя, которую никак нельзя оторвать и выбросить. — ладонь её касается его груди, в районе сердца, беззастенчиво, - Некоторые люди даже не догадываются подчас о магических цепях, имеющихся в их теле. А порой и о подобных тебе… вещах, - явственно говорила ведьма, произнося всё это с каким-то странным, неестественным предвкушением.
Он говорит, словно в наваждении, повторяет растерянно, как будто не верил. Это даже почти оскорбило колдунью, но, кажется, было слишком рано. Он только начал вспоминать, и эти чувства явно приносили нестерпимую боль. На лице ведьмы воцаряется холодное равнодушие. Люди, что легко ломались, были слишком… скучными.
Кажется, плачет — на колени, оставляя небольшие пятнышки на одежде, падают слёзы, спина его вздрагивала от всхлипов, но имеет совесть поднять на неё взгляд. Красные глаза… как кровь.
Мод смотрит на него с пронизывающим холодом, без единого следа жалости или привычного легкомыслия во взгляде. Высокомерие и пренебрежение слились воедино, превращаясь в нечто поистине жуткое.
— Какого Тартара ты сбежал, поджав хвост, как трусливый щенок? Я разочарована. — голос её кажется суровым, совсем отличающимся от той манеры речи, к которой её ученик наверняка привык. Одно из её поведения следовало точно – не у неё искать ему жалости и утешения, а эта женщина презирает чужие слабости и всегда пытается отринуть свои. Молит её о помощи, задаёт такие глупые и бессмысленные вопросы… Кажется, точка кипения пройдена — издав короткий глухой свист на ветру, она одаривает его пощёчиной, хлёсткой и, должно быть, оставившей достаточно смачный отпечаток ладони на бледной щеке. Мод схватила его за подбородок без капли нежности, почти зло, ногтями впиваясь в кожу и оставляя на ней тонкие полукруглые полосы. Склоняется так низко, чтобы он чётко расслышал каждое её слово, порывисто-гневно срывавшееся с её уст.
— Какого Гадеса с тобой происходит, — злобно цедит она сквозь зубы. Человеческая плоть слаба, и ведьма, кажется, смотрела ему в глаза слишком уж прямо, а в выражении лица читалось — «и только попробуй отвести взгляд от меня». Было ли это жестоко? — Больше всего на свете я презираю тех, кто проявляет слабость. Возьми себя в руки. Если продолжишь наматывать сопли на кулак, клянусь богами, Тоуга, мало тебе не покажется.
Отчего же гнев так сильно клокотал в ней сейчас?
« — Мод, милая, прошу, одумайся! Я люблю тебя, больше всего на свете… Умоляю, Мо- »
Его голос оборвал ритуальный нож, лезвием жадно вгрызшийся в горло. Жалкий, умоляющий, но в то же время — беззаветно искренний и влюблённый. Почему всё чаще этот сукин сын, Каспар Орламюнде, преследовал её даже после того, как умер таким жалким образом — заливаясь слезами и умоляя оставить его в живых? И почему сейчас её так и тянуло поступить так снова?
«Всего лишь один раз перерезать глотку. От одной сонной артерии, по Адамову яблоку, до другой. И наступит тишина.»
Её руки дрожали. Кажется, она действительно боролась с искушением и собственной слепой яростью.
Отредактировано Maude Castell (2022-06-16 23:00:06)
Боится самого себя? Насколько это могло быть правдой? Хотя, если судить по реакции Тоуги, она опять попала в цель. Он замолчал, шокированный этими словами. Боялся ведь. Определенных своих черт, разных поступков в прошлом. Боялся какой-то части себя, но совершенно ни этой. Ведь никогда и не знал о ней. А стоило ли бояться? Он смотрел на ту магию, что ему показывала наставница. На то, как мана в воздухе развеивается со временем. Что-то начинал понимать? Или просто был заворожен настолько, что пока не мог и слова сказать?
Если освоит это... будет на что-то подобное способен? А разве ему это интересно? Вот правда, Тоуга никогда не выделялся своими амбициями. Ему не нужны были великие тайны или могущество собственной магии. И теперь ему говорят, что в нем есть нечто столь могущественное? Но зачем! Как будто ему это было нужно. Просто оставьте меня уже... я хочу... Чего? Чего?! Спрашивает сам себя. Дело было ни в амбициях. У него просто не было цели в жизни. А откуда ей взяться? Когда реагируешь на события, просто идешь вперед без разбора. Сейчас, на этой базе, все менялось. Появлялись те, с кем ему хотелось быть рядом, с кем ему предстояло плечом к плечу бороться за этот мир. Здесь он словно нашел своё место. И теперь ему говорят о чем-то подобном? Даже это прикосновение сейчас, хоть и вызвало смятение, он воспринял иначе, слушая её голос. Кажется наставницу это захватывало все больше, словно это у неё пробудился подобный дар. Однако... У меня есть что-то... как её глаза? Нечто столь необычное?
Увы, но потом он сорвался. У всех есть свой предел. Свой он достиг благодаря её нажиму. Трещина за трещиной, наконец сломалась преграда, что сдерживала эти эмоции. Они хлынули лавиной в сознание. Слезы, горечь, потерянность, беспомощность. Все они разом захватили его, сковав. И уж ни такого поведения со стороны наставницы он ожидал, прося о помощи. Её первые слова повергли в шок. Дрожит, на выдохе повторяя за ней.
- Как трусливый щенок? - её слова больно резанули по сердцу. Разочарована? Это... он не хотел, чтобы она так отзывалась. Но что было хуже. Эти слова. Они вгрызались в его сознание сейчас подобно яду. Проникали в мысли и заполняли их эхом прошлого.
Так и будешь скулить?!
Ну что, сдаешься, щенок?
Опять и опять. Водоворот голосов, подобно буре, подхватывал его сознание, ввергая в неприятные воспоминания. Вновь на мгновения он видит другого человека перед собой. Шок. Видение ли это? Может ни для чьих глаз, может еще уловимое под остатками дурмана. Инугами сидит на стуле, смотрит на неё, сломленный, в слезах. Пока другой Тоуга стоит за стулом, прижавшись к его спинке, держа руки в карманах плаща. Два совершенно разных. Только слезы одного на виду, а другой не снимал капюшона с головы. Два таких разных, но они всего лишь один человек. Просто в одном кипела злость, пока другой надрывался в своем горе. И тон голоса Кастелл резал слух. Боль была еще сильнее от того, как она произносила эти слова. Так и хотелось что-то сказать, но ему не хватало на это сил. Свист, от которого он вздрагивает. Пощечина, эхо разносится по всей комнате. Голову уводит в сторону. Взгляд абсолютно пустой, словно из него только что выбили всю душу. Щека горит, след от удара столь отчетливый, но больно совершенно не от этого. А больно ли? Словно в этот момент не было эмоций, не было ничего. Опустошение. Это было самое жестокое, что она когда-либо делала за все время их общения. Но слезы... остановились.
- Что... Вы... - неразборчиво шепчет, отчетливо ощущая, как его схватили, заставляя смотреть в её глаза. Она страшна. Она пугала до жути сейчас. Такой разгневанной и разочарованной он Кастелл никогда не видел. Фигура за стулом чуть склоняет голову, смотря на самого себя же. Он молил о помощи, но каждый раз она приходила только от самого себя же. Только протяни руку. Он здесь. Он поможет. Защитит. Убережет от всего зла вокруг. Но не делает этого. Потому что сейчас ему нужно не это. Хватит. Фигура просто исчезает, натягивая капюшон на голову, грустно опуская взгляд. Инугами смотрит в её глаза с отчетливым ужасом. Впервые он боялся её так искренне, так сильно. Не мог и пошевелиться. И эти слова, то, как она сама дрожит. Весь мир его рухнул за несколько минут. Заставили вспомнить прошлое, узнать о себе нечто столь странное, столкнуться с собственной слабостью, проломившись под ней... и теперь встретить такой гнев наставницы. Ему хотелось просто закричать уже. Просто чтобы кто-то услышал этот крик того, кто, казалось, остался один на один с этим чертовым беспощадным миром и не знал, что ему делать. Она была в ярости, он это понимал, так отчетливо. Казалось протяни он сейчас руку и обожжется просто. Но... но... Опять её слова эхом звучат в голове.
Если продолжишь наматывать сопли на кулак, клянусь богами, Тоуга, мало тебе не покажется.
Эй, какого черта мы возимся с этим сопляком?
Я бы никогда не пожал руку такому, как ты.
Ты слаб, Тоуга!
Он опять поднимает руку, закрывая ладонью часть лица, дрожит, но что-то в этом было странное. Громко... он почти что шипит сквозь зубы. Его глаза... они наливаются алым опять. И это алое растворяется в золоте вновь, не как обычно, ни затухая. Словно смешиваясь.
Ну ка, покажи мне снова этот взгляд.
Вот оно! Да! Вот оно!
Его пальцы ощутимо сжимаются на её запястье.
- Я не слаб... - снова почти что шипит, сжимая руку еще сильнее. - Я не слабак! - выкрикивает он, а взгляд... ох. Эти глаза. Ни человека, ни жертвы. Загнанного в угол дикого пса, который готов перегрызть глотку любому, кто осмелится подойти. Как часто он смотрел на мир таким взглядом? Именно он, инстинктивно, по своему желанию, борясь со сложностями. Скалится, от злости. Неужели её ярость и ему передавалась? Или сейчас перед Кастелл было его собственное стремление? О да, оно. Где-то в глубине его сознания улыбается фигура в плаще. Ему не нужна помощь такого рода. Сколько бы раз его ни ломала жизнь, почему-то всегда выбирался из этого. Сейчас было нужно именно это. На мгновения опять видит вместо неё ту фигуру.
- А что я мог еще сделать?! Я, черт возьми, даже не помню, как сбежал! Но да, да, я дал им отпор! Как-то! И потом, когда за мной пришел кто-то из этого проклятого ковена... - смотрит ей прямо в глаза. Порой его взгляд вновь становился алым, мерцая порой, но сейчас это был он сам, ни какая-то лишь часть. Его довели слишком сильно. Шок прошел. Её пощечина и слова сломали, а эта злость её и последние речи... они помогли ему выкарабкаться из этой ямы. Какой же это был взгляд, таким его могли видеть разве что на тренировке. Да, он боялся этого себя, не любил, но нельзя отрицать - это тоже он, и таким он будет.
- Думаете это так легко? Что я мог сделать, ничерта не понимая во всей этой магии? И все равно смог вырваться. И хватит звать меня так! Я вам не какой-то пес! - вам? "Вам"? Он сейчас говорил о ком-то еще? Задели старые раны? А он все еще не отпускает её руку, но убирает от своего лица, отводя в сторону. Поднимается с места, делая шаг ей навстречу, продолжая смотреть в глаза. Голос его дрожит от шока, растерянности и злости, от паники и непонимания. Дыхание сбито, но все равно смотрит, словно с вызовом. - Да я ничего не знаю. Ни о себе, ни об этом истоке, ни о своей магии даже! Но это не значит, что я собираюсь снова сбежать. Мне надоело это! - и вправду скалится, но не на неё. Просто, потому что задели слишком много из его прошлого. Видение того человека прошло, однако пока оно было... он даже сам не заметил, что мог слишком сильно сжимать её запястье, не давая вырвать руку. - Вы... - замолчал. Взгляд вновь становился прежним, но из него не ушла эта смесь эмоций. Жестоко с ним поступили? Да. Помогло ли это? Определенно. Выпрямив спину, вновь спрашивает, пристально смотря ей в глаза сейчас. - Ты меня призираешь, Матильда?
[icon]https://i.ibb.co/ZMcLmwJ/749727.png[/icon]
Какой бурный поток эмоций, подобный водовороту или ветряному шквалу, сносящему всё на своём пути. Это было в разы лучше, чем слёзы, чем состояние, близкое к истерике. Да, Матильде никогда не понять тех, кто убивался по прошлому — он ведь навсегда останется там, далеко, на пряже Парков, на полотне Фатума. Возможно, вера в древнеримское язычество несла свои плюсы для мировоззрения, например, давая возможность спокойно относиться даже к собственной смерти.
Но сейчас… Кастелл никак не могла унять вспенившуюся, словно бурлящие воды, ярость, крупную дрожь в руках и теле. Даже если слова её ранят без ножа, без наркоза вырезая всё это горе, что гнездилось змеёй в сердце, даже если это было беспощадным хладнокровным действием, это было намного лучше. Кричи, злись, но…
«… даже не думай разводить сырость в моём присутствии. Ты мой ученик, и я не позволю тебе опуститься до такой слабости. Клянусь, если бы ты продолжил, я бы…»
Рука всё ещё горела от той звонкой пощёчины, которой она его «наградила», и он прижимает, словно заторможенный или шокированный таким поворотом, ладонь к следу от удара. Пока она содрогается от нахлынувшей ярости, едва контролирующая себя настолько, что глаза время от времени вспыхивали золотым и тут же возвращали свой цвет обратно, словно всё её естество взбушевало в одно мгновение и готово было снести всё на своём пути.
Он сжимает её руку. Почти до боли – но для неё это как красная тряпка для быка. Ведьма злобно скалится, пытаясь вырвать руку из этой хватки, которая сжималась всё сильнее. Запястья тонкие, кожа — точно мрамор. Синяки, безусловно, останутся, ещё несколько дней напоминая о случившемся. Принцип, который постоянно озвучивала Матильда, «излишнее любопытство может стать смертельным», в действии.
— О, правда? А кто только что рыдал крокодильими слезами?! — гневно почти кричит ведьма, и её оскал искажается с болью от хватки. Её ярость подстёгивала колдунью ранить ещё сильнее, обескровить, если понадобится — даже морально убить. У всех есть свои скелеты в шкафу, есть свои болезненные воспоминания. Чувствовала ли страх или боль Матильда? Девочка, впервые взявшая в руки скальпель и лишившая жизни живое существо в юном возрасте, тогда же впервые прикоснувшаяся к содержимому ранее живого тела и осознавшая, что они все — всего лишь собранный из органики механизм. Девушка, отбиравшая всё у других лишь по своему желанию, получавшая всё, что пожелала, стоило лишь заинтересовать её. Женщина, что готова была разорвать в клочья любого, кто посягнёт на её семью. Своенравная, несносная, жестокая, знавшая, что такое вседозволенность. И знавшая, что жизнь не значит ничего перед божественной волей, — Вот только поспешу разочаровать: мир магов не красивая сказка, а жестокая реальность, Тоуга. И здесь либо жив ты, либо живы они. Если бы так хотел избавиться — не осталось бы никого. Только не говори мне, что совесть гложет, я ни на йоту не поверю.
Кажется, воздух в комнате словно потяжелел и сгустился — лишь потому, что Кастелл потеряла контроль над собой, поддавшись клокотавшему в её груди гневу.
Ей ничего не стоило полоснуть клинком по горлу одним точным движением. Ничего не стоило позже скормить тело ядовитым бабочкам и избавиться от костей. Ничего…
Мрачным гулом эти мысли замолкают, обрываясь так резко, стоило её взгляду остановиться на трепыхавшейся на его шее сонной артерии. Слишком соблазнительно. Слишком шумно — так хотелось, чтобы воцарилась тишина. Дурман… кажется, дурман ещё не прошёл, вызывая страшную головную боль даже после принятия стабилизирующего состояние зелья. Этот ритуал отнял много сил, возможно, из-за характера увиденного.
Она резко сокращает расстояние, подходя вплотную. Ей не было страшно. Безбашенная уверенность в себе всегда была причиной её безрассудства и, пожалуй, безграничной воли, которую она проявляла практически всегда. Та самая воля, которая всё ещё держала в этом мире, не давая оборвать собственную жизнь своими же руками.
«Кишка тонка.»
— Хочешь ударить меня? – голос, однако, резко контрастировал с прежним её почти что криком — угрожающе холодное спокойствие, словно это была тишь перед самым настоящим штормом, — Валяй. — хмурит брови, но взгляд её теперь налился ярчайшим зловещим золотом. Сколько ещё она потратит маны из-за всего этого? — Сам знаешь, что я слаба физически. Однако помни, чем это может быть чревато. — зло и как-то небрежно выплюнула колдунья фактически ему в лицо. И ухмыльнулась. Презирала? Кто знает. Сейчас в душе смешалось столько всего, что было сложно сказать, что конкретно она ощущала в данный момент.
Разве не за эмоциями она гонялась всё это время? Всё, что угодно, лишь бы не было скучно — скука убивает не хуже, чем на подобное способен нож или пистолет.
Гладит так ласково по ударенной ею же щеке кончиками пальцев, чокнутая. На лице вдруг расцвела довольная ухмылка. Что же, то, как реагировал мальчишка, как говорил, что больше не хочет сбегать — это определённо ей нравилось.
— А есть за что? — голосом дьявола, что предлагал сделку, вещала Матильда, чуть приблизившись к его уху, — Ты оставил синяки на моём запястье. Не думаешь, что тебе нужно попросить прощения?
Отредактировано Maude Castell (2022-06-17 12:30:46)
- Я... не знаю, что на меня нашло. Такого никогда еще не было. - проговорил он, вытирая слезы свободной рукой. Выглядел все еще растерянным, не смотря на эти яркие эмоции, что затмевали все остальное. Но эта растерянность... с чем она могла быть связана? Оказался в ситуации, в которой не предполагал? Или дело как раз в эмоциях, не умея справляться с ними. Впрочем, удивительно ли это? Тоуга никогда не умел сдерживать их, всегда был слишком эмоциональным, как открытая книга. Может это из-за его истока? Если нити цепляются за эмоции, то мог быть потому столь открытым и не способным управлять ими. А может это результат тех травм, что он заработал за все прошедшее время. Ковен, улицы, страх преследования... это для здорового то человека будет перебором, а он еще и не был подготовлен к такому. Может все сразу сказывалось?
- Вот только я не просил быть частью этого мира! - все же снова повышает тон, смотря на неё уже ни только со злостью, но с каким-то отчаянием. - Думаете мне хотелось быть среди них? Я даже не знаю, почему там оказался! Думаете мне вот так хотелось стать частью этого мира?! - шипит сквозь зубы, эта мысль его действительно злила. Злило, что его втянули в этот мир подобным образом. Использовали и оставили одного. Что был вынужден бродить в одиночестве и искать себе хоть где-то место. Делая вновь ошибки, учась на них. Кто может желать такой жизни? - Вот только не надо меня жалеть! Выжил ведь. - огрызнулся парень вновь. Он пережил ковен. Пережил улицы. Пережил ту встречу. Был сейчас здесь, перед ней, а значит что-то, да все же он мог сделать. Но следующие слова его поразили. - Совесть? Совесть?! По отношению к ним?! - вот сейчас в его голосе звучало искреннее негодование. Глаза вновь стали алыми, столь яркими, будто два светящихся рубина в темноте. - Вы думаете мне их жалко?! Почти каждую ночь я слышу их крики в этих снах! Не знаю, как я смог сбежать, или может не желаю помнить. Но совесть? К кому угодно, но не к ним. Будь моя воля, я бы уничтожил их собственными руками, выдайся мне случай! Я... я... я ненавижу их! - этот крик был еще громче, из самых глубин его души. Эта искренность, которая пугает. Это настоящая ненависть к кому-то, что подобно яду проникает в сердце и очерняет его. Да он боялся, да он был в панике, но он искренне ненавидел их. За все, что сделали, что оставили после себя. И ему было страшно признавать это, ведь снова бледнел, снова дыхание сбивалось. Тоуга боялся собственных эмоций, этой своей части. На улицах слабак не выжил бы, но он не желал снова быть таким, хотел пойти наперекор хоть самому себе, лишь бы не принимать эту свою сторону. Ту, что уже окрасила нити в крови. Ту, что спасла его когда-то. А еще её злость, она проникала в его разум, утягивала за собой. Исток, будь он проклят... делил эти эмоции, перемешивал, безжалостно вмешиваясь в эти события. Но может это было ему на пользу, наконец-то выговориться, а еще её безбашенная уверенность. Она столкнулась с этой его другой половиной, вместе этот безумный коктейль не давал ему запнуться, оступиться, потерять самообладание. Она была причиной его срыва, она же была причиной его спасения.
- Что? Н-нет... - она оказалась так близко, опять нарушая границы. Хотя какие могли быть сейчас границы вообще? Эту линию они переступили в тот момент, когда комнату оглушило эхо пощечины. А щека до сих пор горела, словно отрезвляя. Её золото встречается с рубиновым взглядом. - Не тебя... но что-то мне напомнило об одном человеке. Того, до кого я так и не смог дотянуться. - тихо проговорил он, слушая её слова после. Почему-то в голове снова всплыли сцены из его кошмаров. Фигуры вокруг, их песни, натянутые струны, окрашиваемые черным. - Они тоже думали, что могут контролировать. Но потом... я что-то сделал. До сих пор слышу эти крики... - предупреждение? Он боялся за неё? Боялся, что сейчас мог совершить что-то, не контролируя себя? Взгляд его вновь наливается обычным золотом. Эти перемены глаз слишком хаотичны, такого раньше в их общении не было. Тоуга вздрагивает, громко выдыхая, ощущая прикосновение к щеке. Смотрит на её руку, словно испуганно, потом неуверенно снова на женщину. Странное ощущение, покалывает, но как-то приятно, успокаивающе. Она шепчет на ухо и его пробирает дрожь, пальцы разжимаются на её запястье, а он смотрит, ожидая уже увидеть следы. Как он вообще сделал это? С чего вдруг у него хватило духа на это?
- Простите. - тихо отвечает он, лишь едва-едва держась за её руку, не мешая её убрать. - Это непростительно с моей стороны. - хотя так ли уж это ново, вспоминая, каким увидел её по утру однажды. Отводит взгляд в сторону, но не отстраняется. - Там... где я оказался после ковена... обычно за такое расплачиваются равноценно. - поднимает опять взгляд, смотрит ей в глаза. - Только тебе не нужно это золото. - её глаза все еще пугают, но уже не так, как этот голос. - Чем я могу искупить вину? - но потом что-то в его взгляде изменилось. Вопрос, который он не осмеливался спросить... кажется он был с самого начала, стоило ему услышать её голос, увидеть эти перемены. Мотнув головой, чуть отстраняясь и оступившись о стул, хватается за его спинку, чтобы не упасть. Выдыхает, снова смотря на Кастелл, исток наверняка бы передал это замешательство.
- Кто я? - вдруг он спрашивает у неё, вопрос, который в своей неопределенности с его интонацией звучит слишком уж конкретно. Не было сомнений, что он скажет дальше. - Провинившийся ученик или просто какой-то неудачный проект, попавшийся под руку? - это его тревожило? Что как Тоуга он ничего не значит, только как проект того ковена? И для кого? Для неё? Мнение Кастелл и её отношение было ему важнее сейчас? Потому что его пугало быть просто игрушкой, за которой ничего нет. На кого она сейчас смотрит и кого видит перед собой? Почему ему было это так важно?..
Отчего-то эти слёзы не вызывали ни сочувствия, ни сострадания — для Матильды они были признаком моральной слабости, которую жрица римских богов так презирала и ненавидела. Быть может, Тоуга видел в ней человека, которому можно будет довериться настолько, чтобы раскрыть ранимую сторону своей души, выплакать всё, что скопилось внутри, но для ведьмы это значило и отвержение этой боли, попытку её стереть и обесценить. Она ведь всегда должна оставаться частью души – через что человек бы ни прошёл… по крайней мере, это было то, во что она верила и что не подвергала сомнению. Не поэтому ли она была так холодна? Не потому ли позже впала в гнев?
Отчасти она понимала его. Но вот принять то, что он говорил, никак не удавалось. Быть может, из-за её полнейшего непонимания и неумения сочувствовать? Или того, что она изначально была частью мира магов? Эти слова она не опротестовывала, даже несмотря на кипевший, доходя до глотки, гнев, что вот-вот готов был вылиться в свет кипящей чёрной жижей. Кастелл сжала ладони в кулаки, которые заметно тряслись от силы сжатия. Бесит. Бесит.
— Хо~ Да будь я хоть вполовину так мягкосердечна, как ты, гаруспик из меня был бы никчёмный. – раздражённо отозвалась ведьма, стискивая зубы почти что до скрипа. Жалость – самое мерзкое, низкое чувство, которое можно вообще испытывать к человеку. Мод бы подобного не простила в отношении себя, гордыня бы не позволила. После, однако, срывается на злорадный смех — какие занятные вещи Тоуга, однако, вещал, — Ненавидишь? Говоришь так смело, но сбежал, как только представилась возможность! Уж не проявление ли это слабости? Так боялся за свою шкуру, что не смог даже закончить то, чего так страстно желаешь, до конца! — кажется, волшебница тоже перешла на язык крика, но в её голосе отчётливо читалась ядовитая насмешка над его искренностью. Желала ранить побольнее, подбить крылья, и даже если бы он действительно захотел бы её ударить за это…
Что же, это было бы занятным поворотом событий. То, чего Кастелл так жаждала… чтобы он действительно показал зубы. Что он далеко не такой слабак, каким кажется, когда смотрит наивным взглядом даже после того, что между ними было. Даже если ударит — ведьма знала, переживёт. Вот только после за благополучие мальчишки следовало бы побеспокоиться.
— Что? — не веря своим ушам, переспрашивает, цедя каждый звук сквозь зубы, Кастелл, искренне желая встряхнуть его за грудки. Чтобы в кой-то веки мальчишка собрался, чтобы в кой-то веки… — Знаешь, — скалится, и вновь из её тонких губ обрушались на мягкое и податливое сознание мальчишки жестокие слова, — потому ты и слаб. И я говорю не о физической слабости. — фыркает она, после с каким-то безумным смешком смотрит на него. Предупреждение, или же угроза? Что крылось за его посланием, озвученным ей? — Ха-ха. Ты всерьёз боишься за меня? Не нужно. — подаётся ближе, проводит пальцами по его спине — вернее, по позвоночнику, перебирая каждый, — Знаешь, откуда родилось слово «бесхребетный»? Когда-то люди верили, что всё упрямство человека заключено в позвоночнике. — и улыбалась же так по-сучьи, произнося каждое слово, словно провоцируя ещё больше. Концовка очевидна — «проще хребет вырвать, чтобы сделать послушным». Угрожала? Скорее, предупреждала в ответ, что попытки напугать её будут чреваты не самыми приятными последствиями, даже если результатом станет смерть.
Слышит его тихое извинение, как он оправдывается перед ней — в ответ Матильда лишь хмыкает недовольно, ведь не эти слова она желала услышать, не эти действия ощутить.
— В магии тоже есть один из основных принципов — закон равноценного обмена, — отвечает Кастелл, словно бы совмещая эту их исповедь и лекции по магии. Нечто столь базовое не нуждалось бы в обычных условиях в объяснениях, однако это был странный случай — этому мальчишке практически не дали даже базисных знаний. Вернее… он больше использовал их словно бы интуитивно, — Чем, говоришь? — задумалась женщина, прикрывая глаза. Перед глазами всё словно заволокло мутной пеленой, очевидно, из-за остатков дурмана в воздухе, — Я затратила на этот разговор много маны, знаешь ли. — тонкая улыбка на её лице и слегка приопущенные веки, как если бы она была пьяна. Эта ярость отступила, точно отлив, оставив после себя усталость, — Поделишься немного своей? — кажется, наклонилась слишком близко к нему, глубоко дыша. Но дыхание это было мерным, почти спокойным.
— Глупые вопросы ты задаёшь. — глухо отвечает ведьма, едва заметно усмехаясь, — Для меня ты ученик, которого ещё учить и учить. Однако какая разница, кем тебя считают окружающие, когда свою реальность должен определять ты сам? — как-то нежно она берёт его за запястье и снисходительно целует в лоб. Всё-таки она ведь в первую очередь его наставница, и, к счастью, она успешно ограничивала то, что произошло между ними в ту самую ночь, и то, что их связывало в большей степени — её обещание.
- И при чем здесь это?! - возразил он. Эти её ритуалы... да, они требовали силы воли и выдержки. Да он бы не смог этим заниматься, хотя были привыкший к жертвам для своих ритуалов. Как бы ему ни нравилось, но все равно... какое это имело значение? Показать, насколько они разные? Насколько на разных уровнях находятся? Она злится все еще, эта ярость будто пламя, которое поглощает все вокруг. Трудно дышать, стоя рядом с ней, задыхается просто от таких же эмоций, от которых будто трясет. Давно он такого не испытывал. Если вообще когда-то! - И что я должен был сделать?! Первое... первое, что я вдруг осознаю - я посреди черт знает чего, с сумкой вещей и даже не понимаю, как тут оказался! - она и вправду ранила точно, метко ударяя по самым больны местам. Он ведь правда не помнил в деталях того, что произошло в тот день. Жизнь в ковене была подобна плохой постановке, которая смешалась в один сплошной хаос. Первая ясность пришла уже после этого. Когда он успел собрать те вещи, точно зная, с кого сняв их. Маска, некоторые заметки, кошельки... это он нашел далеко ни в шкафах. Все равно при этом не признавал, что произошло.
- Да, я сбежал! Потому что хотел этого больше всего тогда! Уйти от них. Пусть даже таким способом... неужели это слабость, выжить в этом?! - еще немного и, казалось, они лбами столкнуться. И стоило бы дать слабину, как она тут же пользовалась возможностью. Давила, подначивала, абсолютно рушила его внутренний мир. Никакой безопасности, никакого укрытия. Это было жестоко. Слишком. Уж этого он не ожидал услышать. Новые слова и он готов снова схватиться за голову. Слаб...
Ты слаб, Тоуга!
Опять раздается эхом в его голове. Внутри все переворачивается, душа уходит в пятки. Потому что он знает... она права. Он слаб. Дело никогда не было в его физической силе. Каждый хорош по своему, каждый силен в чем-то конкретном. Но ему всегда не хватало духа. Её взгляд, слова, действия. Все это заставляли его дрожать, ломаться. Лишь каким-то чудом он еще ни съежился на полу от страха. Возможно зная, что тогда это был бы конец. Если ни для него, то для их уроков, общения. Всегда быть уверенней, ведь ни так должен поступать и вести себя настоящий магус?
- Потому что не хочу... - её прикосновения заставляют задрожать, запрокинув голову. Пробирает дрожь, словно еще немного и она просто вырвет его хребет и оставит валяться на полу, умирая в агонии. Эти слова ранят еще больше. И подначивают, подталкивают. Даже её улыбка... черт, как же его злило это. Как разводили на эти эмоции, заставляли это пламя снова разгореться. - Какая чушь... - снова тихо произносит он, почти что шипя. - Будь я бесхребетным... - он делает шаг ей навстречу, чуть ли ни прижимаясь, смотря в её глаза с внезапной новой решимостью. Что пришло в его голову? Откуда это вдруг. - Меня бы здесь не было. - в этом взгляде горит пламя, настоящее, переливаясь в золоте, угрожая лишь одним. Просто так давить на него не получится бесконечно. - Да я сбегал... но разве сила в том, чтобы биться лбом о любую встреченную преграду?! - опять повышает тон, по настоящему скалясь. И вправду напоминал гончую сейчас. - Если я сейчас здесь, значит хоть чего-то да стою! Пережил этих фанатиков, выжил на тех улицах, до сих пор здесь! Может я и слаб, но хотя бы умею подниматься снова, сколько потребуется! - вот и дает отпор, как умеет. Хотя в его словах была доля истины, переживать невзгоды парень явно умел, ведь не сошел еще с ума и был все еще на этой базе. Может не все в порядке с его головой, но это меньшая плата по сравнению с тем, что могло быть. - Может я просто не хочу быть снова тем... человеком с улиц... может мне это не нравится. - честно признается, отводя взгляд, вновь немного теряясь. Слышит её фырчание, скосив взгляд и явно уже не зная, как реагировать на поведение наставницы. Слова про магию его несколько обезоружили, с чего бы вдруг сейчас об этом говорить?
- Равноценный обмен... - повторяет, скорее задумываясь о чем-то. Если это правило... как оно работает... во всем? В его истоке? Оно работает также? Или оно нарушает правила? Почему вдруг об этом задумался сейчас, хотя это позволило его эмоциям немного утихнуть. Сперва вопрос, потом её слова. Она потратила много маны? Да, кажется лекции об этом говорили. Ресурс, что используется для чтения заклинаний, для сотворения волшебства. Тоуга об этом знал мало, лишь из тех записей, но там был лишь термин, не было пояснений. А её наставления позволили понять хотя бы основу. - Этот ритуал? Так много? - она ведь была куда могущественнее, как могло случиться так, что её это опустошило? Ведь знал же, что Кастелл проводит ритуалы и так, и никогда раньше не слышал от неё подобных слов. Вдруг она наклоняется к нему, а Инугами заметно вздрагивает, отшатнувшись чуть в сторону. - Поделиться? Своей? - она что-то об этом говорила. Да, но... - Я должен расплатиться... своей кровью, значит? - выглядя растерянным, даже испугавшись, он все же не отступал. Все еще был уверен, что она не навредит ему настолько? Исток подсказывал или собственная интуиция? Интересно, пожелай она действительно избавиться от него, почувствовал бы Тоуга это заранее?
- Может и глупые. - даже как-то искренне улыбается, опустив взгляд. - М... спасибо. - отвечает ей, вдруг аж засияв, будто маленькое солнышко. И вправду радость, она даже через исток могла бы волной накатить, быть может. Её слова так тронули? Почему? Но как еще, когда она берет его за руку, и этот поцелуй... они так успокаивают. - Просто иногда хочется знать, кто я, вот и все. Сложно определять реальность, когда о себе ничего не знаешь. Хотя... не правда. - поднимает на неё взгляд, снова улыбаясь, но в этом уже читалась новая уверенность. - Я больше не жертва культа. Я больше не Тоуга с улиц, который ничего не мог сделать. Теперь... Мастер в Халдее, призванный, чтобы помочь спасать этот мир. А еще твой ученик. Матильда... я правда не хочу быть тем, кем был раньше, не хочу снова чувствовать кровь на руках и разбивать костяшки о чужие лица, но при этом быть бессильным против чужой воли. Хочу... сам решать за себя. Не хочу больше... быть слабым. - он все равно доверял ей. Это было неизбежно. Его эмоции... возможно он и вправду никогда не сможет их контролировать. Хотя, быть может, в этом был его особый шарм, хотя и опасно быть столь открытым. Сам же сказал, больше не хотел быть тем другим, из прошлого. - Ты научишь меня? - искренне хочет измениться, насколько - может и сам не зная, но все же хотел, чтобы она больше никогда не смотрела на него так. Больше никогда. - Хотя, кажется... сперва мне все же стоит расплатиться за этот ритуал, не так ли? - кажется кому-то было совестно, что её так вымотало? Что же, немного крови по его мнению - малая цена. Если, конечно, он её правильно понял, но, судя по этим невинно-честным глазам... он явно мог не уловить всех коварных подначек с её стороны. Впрочем, это тоже было для него нормально.
— При том, что магу полагается быть безжалостным. Сожри сам, или будь съеден, иного не дано! — рявкнула женщина, и ведь её слова касались не только её искусства, требующего подчас пустого желудка для неподготовленных людей, и крепости руки для точных разрезов. Ювелирная точность, что была развита за годы практики, и которое было похоже на устрашающее, но по-своему завораживающее искусство. Так уж случилось, что люди частенько стремились к тьме, как бы ни превозносили свет… какая забавная ситуация, — Что? Не оставить от них даже пепла, вот, что! Потому что как ты мог позволить им так избежать мести, просто убив их? — было бы и впрямь проблемой для врага, что угодил бы в её ухоженные для мага и гаруспика руки; уж она-то знала, как оставлять страдать в агонии, лаская пальцами содрогающиеся обнажённые внутренности, само естество человеческого тела с лицом очарованным и почти влюблённым. Человеческое тело было прекрасно – пусть Мод сейчас нечасто использовала человеческие жертвы, но этот вид, покрытый густой красной кровью… настолько казался гармоничным и прекрасным, что перехватывало дыхание. И ведьма понимала — если бы с ней поступили подобным образом, её обидчики явно испытали бы на себе все ужас и страдания, которые её развращённое воображение могло только придумать. А Тоуга… да. Слишком мягок для подобных вещей.
— Трусливый щенок. — прошипела ему в лицо колдунья, отчего-то совсем не боясь, что за такое можно и отхватить по лицу. На лице её безжалостная ухмылка – если нужно, она была готова переломить его пополам безо всякой пощады. Как любого мужчину до него. Как переломит любого мужчину после него. Даже когда он дрожит от её прикосновений по каждому бугорку позвоночника, касаясь так, как будто оглаживала каждую косточку, она не может устоять — разозлить ещё больше целенаправленно? И почему у неё вдруг появилось такое извращённое удовольствие смотреть на Инугами – борющегося с собственной яростью, так сильно пытающийся защититься от её точных ударов. Его защита словно бы рушится с каждым её словом, пронзающим подобно дротику между креплений доспехов. На сей раз хватает за подбородок снова – грубо, как если бы хотела заставить его услышать её слова, — Ты сам попросил меня быть твоим наставником, и потому, Кербер тебя раздери тремя пастями, я сделаю из тебя мага, который будет способен не биться лбом о преграды, а сносить их к чертям. Хочешь ты того или нет. — хоть её голос и звучит грозно, почти зло, но в нём уже не было слепой ярости, что захлёстывала её ранее. Даже отпускает его подбородок, выдыхая. Голос её звучит в разы спокойнее, чем мгновением ранее, — И в первую очередь тебе не помешало бы наличие амбиций.
Она чувствовала себя утомлённо и почти обессиленно. В самом деле, даже не столько ритуал затратил её ману, сколько отчего-то вышедшие из-под её контроля магические цепи. Воздух, наверное, всё ещё казался почти вязким, ведь это была почти Мастерская, а глаза болели так непривычно. Да и её магические цепи были разнородны, что доставляло ещё более неприятные ощущения при их активации, чем могли бы доставить большинству магов, что отзывалось дискомфортом в теле.
— Я ведь сказала, что увидела не то, что мне было дозволено видеть. — уклончиво отвечает ведьма, — Вероятно… всё дело в этом. — подытожила она, смотря на него утомлённо, но кровь… подумал о самом «безобидном» варианте, хотя бы ряд других, весьма специфических по своей натуре.
— Не может. Глупые. — недовольно пробормотала колдунья куда-то в сторонку, краем глаза замечая, что лицо мальчишки так засияло лишь от нескольких добрых слов, и вдруг отозвались какой-то радостью… радостью? Кастелл, кажется, теперь очень сильно сомневалась, какие эмоции принадлежали ей, а какие были результатом этого «обмена». Что же, придётся придумать, что с этим теперь делать, — Я разве не говорила, что мнение окружающих бесполезно и бессмысленно? – повела Матильда плечами почти безразлично, но Тоуга говорил так восторженно, так уверенно, что это даже немного заставило её изумиться. Почему вдруг?.. Хотя, неужто он услышал то, что она хотела до него донести? Не проще ли было перечеркнуть к чёртовой матери жизнь, что была «до», и начать всё с чистого лица? На его вопрос, впрочем, женщина вздыхает, — А куда я денусь. Обещала ведь. — отозвалась колдунья, после, однако, переводя на него взгляд вновь, — Ты ведь помнишь все методы передачи маны, о которых я тебе говорила? Телесные жидкости. Просто… мне нужно немного… — бормочет она, подаваясь слишком близко, держит за запястье и… целует, закрывая глаза, и, словно в желании воспользоваться замешательством, переводит поцелуй во «французский», если он не станет пытаться оттолкнуть. Даже была готова прижать его к стене или столу, чтобы Тоуга не вздумал сбежать.
Отредактировано Maude Castell (2022-06-19 11:16:47)
Что он сказать на эти её слова. Она права. Не только мир магов был столь суровым, однако здесь ставки были слишком высоки, здесь все было еще серьезнее. Но что-то еще было в этом. Она была права и в том, что для того, кто испытывал подобные чувства к тем людям, не слишком ли все было просто? Разве так должен был поступить он, появись у него шанс? И это зацепило что-то в его памяти. Вытягивает на поверхность еще образы. Кастелл могла увидеть, как выражение лица Тоуги меняется. Опять хмурится, словно от головной боли. Морщится, закрывая глаза. Что-то вспоминает?
- Обернул... - сбивчивым голосом, открыв глаза, что избавлялись от алого цвета, вдруг отвечает он. - Обернул их заклятия против них... - вспоминает. То, что помнил, разумеется. - Не знаю как... но словно... притянул все их проклятья... как по нитям. - приложив ладонь к лицу, ему явно было трудно вспоминать. Не удивительно. Это одна память, в нем нет других личностей. Это все один человек, но в момент, когда это требовалось, он словно переключился, закрылся от всех слабостей, чтобы выжить. Конечно сложно помнить то, что совершил словно в помешательстве. Но её слова заставляют вспоминать, беспощадно возвращая в те дни. Ведь всегда знал, что что-то не так в его заклинаниях. Знал об одном, интуитивно, но никогда не понимал почему. Этого не было в записях, но он все равно знал. Вздрогнул, слыша её голос снова. И эта издевка. В его взгляде точно появилась злость. Ему это что-то напоминало, что-то, что его злило так сильно.
- Прекратите так меня называть... так делали они. - шипит в ответ. Ударить? Нет, он бы не посмел. Ни только потому, что боялся её так сильно. Потому что это было ни к месту. Потому что Кастелл задевала эти раны, но это... это... он не верил, что такой должна быть его реакция. Хоть у всего есть свой предел, Тоуга все равно не мог даже подумать о таком. - Я устал быть "гончей проклятий"! - как он не любил это прозвище, которое ему тогда дали. Как его бесили слова на тех улицах. Почему его вечно так называли? Даже сейчас... Его вновь хватают, снова злоба в голосе, хотя ему кажется, что что-то изменилось. Не было того помешательства, которое захватило их. Не было этой безумной ярости, от которой хотелось все разорвать, снести, сломать. Но это не лишало её слова колющей боли, которой отзывалось сердце.
- Амбиции... - отступает немного, когда она его отпускает, потирая пальцами подбородок, отводя взгляд куда-то в сторону. - И какие же амбиции могут быть у мага без рода, образования и места в этом вашем обществе? Даже моя магия, как я узнал, противна многим практикам. - пожав плечами, отвечает на эти её слова. Не похоже, что его заботили слова о магии, однако. Все же... не он выбирал, чему его научили, но пользовался этим, чтобы выживать. Особенно на этой базе, с их заданиями - в какой-то момент ему придется использовать свою магию. Похоже, что он был к этому в какой-то мере готов, хотя по меркам общества магов, пожалуй, он и вправду был в невыгодном положении. У него не было ничего, он даже не знал порядков этого самого общества. Столкнись он с другими магами вне этой базы - как долго бы протянул? - Но это правда. У меня нет четкой цели... сказать по правде нормальная жизнь, в какой-то степени, у меня началась только здесь. Еще не успел придумать, что делать дальше. - как-то уж больно беззаботно добавил он, видимо не считая это чем-то, чего стоит стыдиться или из-за чего стоило бы убиваться. Может даже радовался, что наконец-то нашел хоть какое-то для себя место. - Никогда не говорил, что не хочу этого. - наконец ответил он на её слова, произнесенные столь злобно. - Надеюсь только, что не потеряю себя при этом.
Помялся на месте, поправляя свой плащ, моргнув пару раз, услышав догадку Кастелл. То, что она увидела, могло так вымотать? Неужели это было настолько опасно. Инугами выглядел сейчас несколько растерянным, словно не знал, как и реагировать на такие догадки.
- Исток столь... опасен? - поинтересовался он, склонив голову набок. Она конечно пояснила, что это... но ему явно не хватало информации. Все еще были вещи, которые Тоуга не понимал. Может ему и рассказывали что-то в ковене, но ведь с учетом их ритуалов по поддержанию контроля... не факт, что он мог реально помнить это. Подсознательно может, ведь как-то пользовался магией своей, но про исток он точно ничего не мог понять пока. Тут же что-то тихо ворчит под нос от её уточнения. Можно сказать, они почти одинаково вели себя сейчас, это со стороны даже выглядело мило.
- Говорили, но что я могу поделать. - снова смотрит на неё, подмигнув и улыбаясь. Хорошее настроение явно возвращалось к нему. Даже больше, он обычно слишком нервничал в её присутствии, чтобы так себя вести. И улыбка была только шире, стоило ей сказать про обещание. Словно он выиграл небольшой спор или что-то в таком роде. Но вскоре веселью должен был прийти конец, на место его же собиралось встать смятение. Уж слишком быстро эмоции сменяли друг друга сегодня.
- А? Ну да... помню, кажется. С-стоп... что?! - Тоуга не сразу сообразил, что происходит. Сперва поцелуй, он даже не мог отступить. Опешил, растерявшись, чем наставница коварно и воспользовалась, углубляя поцелуй. Оттолкнуть? Он даже не сразу сообразил, что случилось, подняв свободную руку, держась за её. Может даже вяло пытался было отступить, краснея, смотря на неё ошарашенно. Мог ли он сбежать? Дрожал заметно, может и мог бы, не совладав с таким количеством разных эмоций за раз. Что-то промычал, разобрать было сложно. Однако... все же пытается ответить ей, хоть как-то, поддавшись странному порыву, хоть получается пока достаточно робко. Уж точно не был готов к такому повороту, но, кажется... кто-то не мог до конца отделаться от того, что было в прошлом, раз так отчетливо краснел, закрывая глаза и крепче держась за неё, не пытаясь отступить.
Матильда только и могла сейчас слушать его слова, его сбивчивый голос, как если бы он вытянул что-то из памяти на свет, что-то, что было зарыто под толщей пыли воспоминаний и прошлого, уже давным-давно минувшего. Отчего-то Кастелл сейчас молчала, слушая, запоминая, вникая. Быть может, подобные вещи услышать было ей полезно — по крайней мере, чтобы не совершить ту же самую глупую ошибку, что совершил ковен, о котором говорил сейчас Тоуга. Ведьма ради удобства сложила руки на груди, слушая это откровение, вместе с тем совершенно не сводит с юноши мрачного взгляда.
— А как мне тебя называть? «Трусливой мышью»? — гнусно улыбается ведьма, ощущая, как же сильно ей сейчас хотелось… чего именно? Чтобы он вновь смотрел на неё запуганно, как если бы она являлась его воплощённым ночным кошмаром наяву? Или чтобы он вновь всхлипывал, утирая слёзы? Однако, кажется, его эмоции вместо «расклеивания» переросли в злость и раздражение — и это, пожалуй, заставило её проявить к нему хоть немного уважения. Хотя бы мальчишка взял себя в руки, — И снова для тебя другие определяют твою реальность. Пусть называют, или это так важно для тебя?
Возможно, будь она менее толстокожей, также бы реагировала на самые неблаговидные прозвища. «Чёрная вдова», «Суккуб», да как её только не называли, однако отчасти – за дело. Вот только было ли самой Матильде дело до того, как нарекают её злые языки? В особенности, когда она вполне могла проклясть такого глупца… и то ради душевного спокойствия, не размениваясь на эмоции.
— А разве это важно? Да, у магов важна родословная, не спорю. Вот только это определяет лишь твою грань, на которой ты способен творить заклинания. И всё. Да и кто мне говорил, что хочет преодолеть лимиты? — и припоминала же те слова, что сказал он ей в ту самую ночь, которая перевернула с ног на голову их взаимоотношения. Взгляд её стал ещё более жадным, полным какого-то странного азарта, — Так преодолей их. — уверенно произносит женщина, чуть поворачивая голову, — Отчасти я понимаю твои мотивы, но я не могу их принять — потому что однажды желание "выжить" должно смениться желанием бороться, иначе такая жизнь будет лишена всякого на то смысла. Выживать ради выживания глупо.
Она выглядела утомлённой; взгляд был тяжёлым и выдавал в ведьме усталость, хотя она была вполне способна к осмысленному разговору
— Скорее, это издержки моей специализации. — отозвалась на его вопрос колдунья, качая головой, — Есть вещи, которые простым людям лучше не знать — и к такой вещи я прикоснулась сегодня. Поэтому обычный для меня ритуал вызывает такое истощение маны. — вздохнула женщина, прикрывая глаза. В этот раз она обращалась ведь и не к силам Большого источника, дыханию планеты, а к своим собственным силам, напитывая чары своей Од. То есть, непосредственно жизненной силой.
— Мне бы твоё легкомыслие в таких вопросах. — пробормотала не особо-то довольно волшебница, кажется, выглядя контрастом для мальчишки, который сейчас так беззаботно улыбался и подмигивал ей. На секунду, лишь на одно мгновение, но это даже смутило, хотя, казалось бы, это чувство давным-давно должно было в ней умереть. К счастью, разве что, внешне ей удалось это скрыть, выдохнув и сложив руки на груди, и чуть отведя взгляд в сторону. Всё-таки, это не то чувство, которое ей точно бы хотелось демонстрировать — слишком много теперь они друг о друге знают, что не радовало, но беспокоило.
«И есть методы более приятные, чем кровь», — этого она уже говорить не стала, так сильно, с головою отдаваясь этому поцелую, ощущая лёгкое головокружение. От всей ситуации, от того, насколько ей сейчас не хватало маны, и от того, как сейчас Тоуга мычал, явно изумлённый поворотом событий. Наверное, сейчас он должен был ощутить, как мана медленно покидает его тело, и потому, «насытившись» достаточно, ведьма разрывает поцелуй, который мог бы перерасти и в нечто большее. Не сказать, что ведьма была против, но читать ситуацию она всё же умела, и полагала, что в этот раз подобный поворот событий будет крайне обременительным для них обоих.
Мод довольно облизнулась, выдыхая раскалившийся в её лёгких воздух.
— Прости, что так неожиданно. Теперь мне лучше, спасибо. — улыбнувшись слегка, произнесла ведьма, — Продолжим наше занятие?
Отредактировано Maude Castell (2022-06-21 13:41:35)
- У меня есть имя, хоть и не знаю, кто мне его дал. А не эти глупые прозвища. - надувшись, поясняет парень. "Кто его дал"? Даже не знал, кто подарил ему это имя - семья или ковен? Не был уже уверен, ведь, будем честными, вряд ли он вообще знал про свою семью. Технически таковой был ковен, наверное? Но учитывая его отношение к нему, сомнительно, что Тоуга думал о них в таком ключе. Поэтому может цеплялся за эту тему так? Желая, чтобы хотя бы это имя что-то значило, а не было просто очередной кличкой, которую дали удобства ради. Воспринимал ли он своё имя как еще одну кличку просто? Наверное боролся с этим как раз, сделав его своим, вопреки своему прошлому. Потому что иначе сошел бы с ума, не иначе.
- А?! - аж опешил, стоило ей вот так припомнить те слова, что были сказаны одной ночью. Она ведь специально это делает, использует контекст для того, чтобы выбивать его из равновесия. Как это было... коварно! Знает же, что он спокойно не сможет воспринять эти слова. - Обязательно это сейчас вспоминать? - проворчал он, подняв на неё взгляд и громко выдыхая. Её взгляд заставил Инугами растеряться, определенно. Тут же отвел свой куда-то в сторону. - Стараюсь и так... ведь. - тихо парировал он, склонив голову. - Может быть и глупо. Но... что у меня еще остается? Может та же родословная и не так важна... но это все еще семья. Есть к кому возвращаться или ради кого идти дальше. Вот закончится вся эта операция здесь... Тебе то есть куда возвращаться. Что мне то делать? Для обычного мира у меня нет ничего, чтобы там чего-то добиться. Уж образования и бумажек нужных этот несчастный ковен вообще не дал... а для мира магов - ну и куда я мог бы податься? Если что... я именно интересуюсь... а то я же не знаю, что у вас там вообще есть. - то, что началось с ворчания быстро переросло в любопытство и желание больше узнать о мире магусов. Похоже Инугами давно смирился с тем, что обычном мире ему нет места. Все же у него и вправду ничего не было, чтобы там встать на ноги. Но интересовался миром магов, коль уж у него были определенные таланты и умения. Может где-то они и могли бы пригодиться, но не зная ничего об этом обществе - даже и не мог поставить себе четкую цель в жизни? Единственным ориентиром пока была эта база, это точно помогало ему идти вперед. Но это ведь не вечно, верно?
- Просто, потому что природа этого истока такая? Только это забрало столько сил? - через какое-то время все же снова он поинтересовался этим вопросом. - Хотел бы я увидеть это сам... ну вот, теперь мне совестно, что из-за меня этот ритуал так усложнился. - и ведь и вправду было не по себе, что из-за него столько сил было потрачено. Не удивительно, что после этого все перешло на столь эмоциональный уровень. Может и поэтому еще он не отступил, стоило начаться поцелую? Потому что чувствовал свою ответственность за то, что случилось с Кастелл, как это сказалось на её силах? Хотя об этом он и не задумался ведь сперва. Если вообще задумывался о подобных мелочах. Потому что куда сильнее его увлекал сам момент. Потому что было удивительным ощущать, как силы будто покидали его, как снова сбивается ритм сердцебиения, как щеки горят от смущения. Снова чуть подался навстречу Кастелл, отдавшись поцелую еще больше. Поэтому стоило этому прекратиться, громко выдыхает, еще немного, и казалось его дыхание обратиться в пар. А еще это звучало как-то... обидчиво, словно прервалось слишком быстро. С таким румянцем на щеках не мудрено было представить это подобным образом.
- Ты всегда делаешь это так неожиданно. - вспоминает то, что она начала в тот урок. Почему опять это странное чувство? Все еще держался за неё, поднимая растерянный взгляд. В нем был какой-то хаос эмоций, опять. - Помогло? Т-точно? Я все еще не понимаю... почему мана перешла сейчас от меня? Мог бы понять при крови... но... так... - взгляд его опустился чуть ниже. Ловит себя на мысли, что слишком задерживает внимание на её губах, словно так и хочет податься сейчас вперед опять. Румянец стал сильнее, осознавая эти мысли... но не останавливая их. Что на меня нашло сегодня? Снова смотрит ей в глаза. Даже посмел повысить голос... Прикусил нижнюю губу, пребывая в явной растерянности. Могу ли я...
- Ха~а... - выдыхает, снова нервничает. - Продолжим? О боже, что я делаю?! Но я еще не извинился за оставленный синяк... - он вдруг подался вперед, потянув её на себя, все еще ведь не отпустив к этому моменту. Сто~ой! Это же слишком! Мысленно кричит самому себе, в панике. Кажется немного алым окрасился его взгляд, но самую малость. За спиной в его голове у него было два образа. Паникующий, что вечно прячется под капюшоном. Так и тянет руки, чтобы отдернуть себя, но на его плечо ложится рука того, что всегда улыбается, алым взглядом смотря на паникующего. "Все будет хорошо" говорит он сам себе. "Смотри", кивает, указывая и убирая руку. Оба образа растворяются, направляя взгляд на самого себя, когда Ину решается, прижавшись, утянуть её в новый поцелуй. Смело даже по его обычным меркам, возможно совершая ошибку, но что-то в душе так и подталкивало к этому шагу. Нельзя вот так разворошить душу этим хаосом и просто ожидать, что он сам уляжется. Так что он отважился на небольшой риск, что он бы точно никогда не сделал раньше. Но до этого он и голос боялся повысить на неё, так что когда-то же и это должно было случиться, верно?
— Я это прекрасно знаю. — нахмурившись, произносит ведьма, отчего-то полагая, что в сложившейся ситуации все эти по-детски глупые, обидные прозвища могли и впрямь стать для него пощёчиной, тем, что уколет его побольнее, оставив после себя неприятное послевкусие. Но каждый раз она замечала эту обиду и горечь, и сейчас попросту становилось стыдно за своё незрелое поведение. За ту ярость, что нахлынула на неё, словно снёсшая дамбу река, за то, что её эмоции вспыхнули, словно спичка.
— Между прочим, хорошая цель, вне зависимости от контекста. — и говорила ведь Мод максимально серьёзно, потому что думала о чём-то подобном весьма искренне, — Если не стремиться к большему, личность что человека, что мага будет ждать застой. Так что, я бы сказала, Жадность, которую это мерзопакостное христианство поместило в перечень грехов, качество весьма хорошее, — Матильда сложила руки на груди, одаривая мальчишку тяжёлым взглядом, — А. Так вот, что тебя беспокоит. Да, возвращаться мне есть, куда, не спорю, однако я предпочитаю путешествовать. Не люблю быть скованной обязательствами… мне этого хватило по горло, — отмахивается Кастелл беспечно, ведь вопрос «обязательств» для неё был почти решён. Оставалось лишь передать фактическую власть над их родом в руки дочери, а самой заняться тем, чем ей больше всего на свете хотелось бы. Путешествовать, увидеть мир не только через окна оранжереи и особняка их семьи. Не сказать, что Матильду эти обязательства обременяли, однако хотелось немного времени пожить исключительно ради себя любимой. Хотя, когда речь заходит об обучении, ведьма ненадолго задумывается, и спустя эту паузу произносит, — пока могу предложить Часовую Башню, здесь куда ни плюнь — попадёшь в представителя Ассоциации магов, так что можешь поспрашивать о ней конкретнее. Мой клан в ней не состоит, но поддерживает длительное сотрудничество с факультетом Юмина.
Кастелл и впрямь отчего-то ощущала себя озадаченной. Не сказать, что её клан действительно был погружён в дела Часовой Башни в целом и Ассоциации магов в частности, оставаясь в большей степени независимым, вот только… причиной этого было, в большей степени, нежелание оказаться втянутыми в борьбу за власть. В своих закромах «коллегия шестидесяти» хранила множество тайн, покрытых кровью, мраком и толстыми слоями пыли.
— Я бы могла попробовать сделать рекомендательное письмо, если тебе захочется туда идти, но мне придётся обучить тебя так, чтобы потом не сгореть от стыда. — пожала плечами ведьма, даже не ведая, появится ли у мальчишки интерес к чему-то подобному.
— Потому что это Исток. Это — часть твоей сути, если угодно. — покачала головой женщина, — Даже у знаний есть свои границы, и есть вещи, которые можешь знать только ты сам. — несколько расплывчато пояснила Матильда, понимая, что более конкретно она вряд ли сможет объяснить. Тем, кому воля богов неведома, никогда не понять тех, кто скован клятвами, правилами и обещаниями, — Если ты сможешь лучше понять себя, возможно, это тебе удастся. — предположила колдунья. Эта магическая истощённость — обычно Кастелл бы затратила раза в два меньше маны на подобное, но, видимо, действительно были границы, которые лучше не пересекать, и установленные чем-то до ужаса могущественным.
«Хочу хоть раз прикоснуться.»
Разрывать этот поцелуй не хотелось, но всё же пришлось; чуть блестевшие от влаги, оставшейся после поцелуя, губы казались красными и слегка припухшими. Удивительно, но Тоуга не сопротивлялся, даже, напротив, ещё сильнее сократил между ними дистанцию, отвечая. После горячее громкое дыхание обжигает её кожу, но выглядело так, словно он был разочарован тем, что происходящее не продлилось дольше.
На его слова ведьма ухмыляется, но что-то в глубине её души скребётся, обвивает колючим тёрном, выдавливая наружу шипами нечто такое же мрачное и тёмное. Интересно, ощущал ли он это? Ощущал ли, что, если попытается преодолеть эту дистанцию, она обескровит его окончательно?
«Не сейчас.»
— Потому что обмен слюной — тоже способ манатрансфера. И… не только слюной. Кровь и… — Кастелл на секунду замолкла, прикрыв глаза, — половые жидкости. — добавляет, наконец, ведьма, переводя взгляд на лицо Инугами. Слишком пристально смотрит на её губы, слишком много чего-то необычного в его взгляде.
«Что с ним?»
— Верно, — на уточняющий вопрос Мод кивает, но последовавшие слова заставляют её удивлённо проморгаться. Она же не ослышалась, правда? И как же он намеревался ещё?..
Что же, её подопечный умел удивлять, прижав к себе и поцеловав. Подобные вещи её уже давно не смущали, но, кажется, сказывался эффект неожиданности, оставивший ведьму в лёгком недоумении. Впрочем, прошло оно быстро, и колдунья тут же зарывается пальцами в его волосы на затылке, хватая, должно быть, до боли; в глазах заплясали безумным хороводом далеко не черти, а некто пострашнее мелких прислужников Преисподней, а на её лице появляется ухмылка.
— Наглец. — тянет высокомерно-нежно, — Но ты быстро учишься. Урок «бери то, что желаешь, и не спрашивай дозволения» усвоен. Но сейчас ты в несколько невыгодном положении… что будешь делать?
- Хорошая цель? Правда? - теперь это не звучало, как издевка или попытка подколоть. Вместо этого было... даже успокаивало немного то, что это вполне могло быть неплохим выбором, хотя бы для начала. Была права, стремление к чему-то новому всегда было важным. Без него можно было просто остановиться и сдаться. Тоуга никогда себе такого не позволял. Тем более, не просто же так он учился у Кастелл теперь. Стремился стать лучше, получить новые знания, так что... в какой-то степени уже соответствовал этой цели. Что было хорошо, наверное.
- Путешествовать? Звучит... здорово. - это и вправду звучало очень мило. Хорошая наверное цель, посмотреть на мир, а не сидеть в одних стенах все время. Хотя кто мог бы похвастаться, что они сидят на такой вот базе, тоже ведь необычное место. Однако... хм, это правда звучало интересно, может когда-нибудь стоит посетить снова тот город, посмотреть на него уже не будучи тем, кто скрывается в переулках. А потом может посмотреть на... Инугами чуть задумался. Вот и чего он это вспоминает. - Это и вправду неплохая цель. Хм... может когда-нибудь смогу навестить одно место. Уж слишком много о нем рассказывали в своё время. - пожалуй единственное неплохое воспоминание из ковена, ведьма из Нового Орлеана, которая отвечала в круге за магию вуду. Тоуга все же какие-то фрагменты помнил, а трепаться по поводу родного края кто-то очень любил. Но звучало и вправду неплохо. Может стоило бы, тем более, если там можно было набраться чего-то нового о столь близкой ему школе магии.
- Часовая башня? Звучит как-то слишком возвышенно. - кажется совсем не тем местом, где ему стоило бы находиться. - Юмина? Я вот ничего из этого сейчас не понял. - честно признался, впервые слыша все эти термины и названия. - Факультет... это что-то вроде академии или университета? - попытался он хоть как-то рационализировать свои предположения, но не был уверен даже в этом. Рекомендательное письмо? Это звучало как очень большая услуга, Тоуга даже замолчал и ошарашенно смотрел на наставницу какое-то время. Что? Он что-то опять не понял и потому так завис снова?
- Я буду очень признателен, конечно! Обучиться всегда рад, конечно же. Не хотелось бы подвести! Но я все еще слабо представляю, что это за место такое. Но... может быть? Звучит довольно интересно. - с живым интересом проговорил магус, снова улыбаясь. Это было похоже на приключение само по себе, так что было бы интересно просто узнать подробнее о таком месте. Хотя эта "Ассоциация магов"... то, как говорила Кастелл звучало так, будто она не относилась к этой организации... а что, там получается много разных подобных организаций? Как все запутано, однако. Однако, если это означало, что мог продолжать обучаться под началом Кастелл, то разве это было плохо?
Про исток он, кажется, начал понимать, но немного. Главное, что уяснил - он и вправду представлял собой опасность для тех, кто мог попытаться узнать о нем. Увидеть или определить... Тоуга еще не понял, как это работает. Но если наставница потеряла так много сил - это говорило о многом. Она куда опытнее меня и наверняка её ритуалы отточены до совершенства. Если даже её это так подкосило, что случилось бы со мной, будь я на её месте? Мог бы вообще такое провернуть? Как может что-то во мне быть столь опасным? Часть моей сути... эти нити... связи... что все это значит? Понемногу паника бы нарастала, вот только курс событий заметно изменился. Внимание ушло, всему виной её провокация. Иначе это было не назвать. Так ли удивительно, что в итоге она обернулась подобным образом?
- Я имел ввиду, почему от меня перешло... а не наоборот... - он конечно же покраснел, стоило ей добавить такие варианты. Помнил и без таких напоминаний, но все равно смущался, стоило этой теме подняться. Все еще не понимал, почему это так работает и как вообще кто-то додумался выяснять подобные способы передавать ману. Даже думать об этом не хотел, иначе пришлось бы слишком много размышлять над всем этим процессом. К счастью, пока и не нужно было думать над этой теорией. Теперь то действительно все резко изменилось, стоило пойти на такой рискованный шаг.
Мычит сквозь поцелуй, ощущая эту боль, краснеет еще больше, но ведь не останавливается. Хотя от тех злых сил, что плясали в её взгляде становилось не по себе. Если до этого у него было ощущение, что он собирался с головой броситься в терновый сад, где он запутается в шипастых лианах, что просто разорвут его... то теперь он стоял перед настоящим пожаром, что мог поглотить его с головой. Было страшно, но... кажется Кастелл действительно задела его за живое, судя по тому, как Тоуга не собирался отступать, даже сейчас. В этот раз не было зелья, который снимал все путы с него, но её слова тоже послужили хорошим ключиком от них. Нельзя так разбередить душу и думать, что это не заставит его задуматься, начать что-то менять или как-то действовать. Потому что она была во всем права, но это не значило, что парень собирался остановиться и позволить этому себя сломить. Так что... так что не удивительно, что вдруг решил пойти на поводу этого желания и перешел черту, которую никогда бы не осмелился в другой ситуации.
- Я же прилежный ученик. - пытается за этой бравадой подавить в себе панику. Боже, да у него ноги трясутся от того, что осмелился сделать. Но её голос и этот взгляд... были достойной наградой. Как тогда на уроке, когда он посмел срезать прядь волос. Это то, как должно себя вести. Как же он не понимает. - Невыгодном? - склонив голову набок, снова горячо выдыхая, отвечает на её взгляд робким и смущенным. Однако под этими эмоциями есть еще что, скрываясь в алом блике, словно в легком свечении. Небольшая помощь, чтобы не отступил? Как напутствующий толчок в спину.
- Если в невыгодном... - отступает в сторону, все еще держась за неё, вынуждая развернуться наставницу. Буквально обходит её, пальцы сжимая крепче, так панически цепляясь за неё, словно еще немного и он сломается. Это безумие! Я не могу... Снова поднимает взгляд на Кастелл, видя этот взгляд. Боже... почему... Отстраняется от неё, наконец высвободив свою руку из её хватки. В глазах на мгновения мелькает что-то новое. Как той ночью... но чуть более хищное. Как когда сегодня на пике эмоций на неё смотрел. Только не угрожая... почти. Смесь двух эмоций. Вот и щелкнула очередная цепь, что сдерживала. Отталкивает от себя. Что это сейчас было?! Толкает к стулу, возможно из-за того, что тот был за спиной Кастелл, то возможно вынуждая её теперь оказаться на нем. Мне нравится, когда она так смотрит? Чтобы стул просто ни упал, откинувшись назад, резко опускает руки на его спинку, чуть ли ни ставя тот на место. Нависает теперь над, склонившись, смотря этим ало-золотым взором, хотя этот отблеск почти уже пропал. Лишь в начале был, добавляя образу Инугами чуть больше мистики. Или может даже чуточку угрозы, когда он так склоняется к наставнице, словно повторяя её любимую забаву - нарушать его личное пространство. Его дыхание сбивчиво, но взгляд такой, будто пытается взять её роль хищника на себя. По всему телу дрожь от того, насколько это непривычно. Но эту черту он уже перешел. Еще и руки не убирает со спинки, буквально отрезав ей путь к отступлению. - Всегда можно сравнять шансы. Да что я говорю?!
Нет времени сомневаться. Взгляд вновь полон золота, подаваясь вперед и похищая очередной поцелуй, теперь уже Тоуга надеется на замешательство, чтобы повторить то, что она сама устроила, прося о помощи. Закрывает глаза, краснеет, чего не избежать, но от того все равно пытается сделать поцелуй более чувственным, переводя его во "французский", как и она это сделала. Кажется ему все проще удавалось повторять за ней, хотя все равно чувствовалась определенная робость, непривычность. В душе он паникует на таком уровне, что кажется часть его эмоций и мыслей просто потеряла сознание, чтобы не отсвечивать сейчас. Когда же прервется, громко выдыхая после, открывая глаза и смотря на неё с каким-то вызовом. Как... тогда утром.
- Я же обещал не проиграть в следующий раз. Я сейчас серьезно?! Ты ведь помнишь, Ма-тиль-да? Ох боже... - чуть выгнувшись в спине, его взгляд полон смятения, но странного пламени, под стать её, отчасти. Я... Мысленно уже дрожит и готов сломаться под давлением паники. Не проиграю.
Отчего-то Матильда полагала, что подобные вещи должны быть очевидны. Без цели человек ничем не отличался от трупа, без стремлений он был лишь ходящей на двух ногах пустой оболочкой. Даже незначительная, цель уже давала смысл для существования, и сейчас… сейчас она смотрела на Тоугу с уверенной полуулыбкой, кивая на его вопросы без капли лукавства; хотя, возможно, найти себе столь сильное желание, чтобы продолжать двигаться вперёд, подчас было непросто.
— Да, порой так хочется свободы… да и мир не ограничивается одним лишь Мюнхеном. — выдохнула Кастелл, не додумавшись о том, что её желание может прозвучать для кого-либо «мило». Для Мод это был лишь способ вытянуть из жизни побольше, удовольствие от прекрасных мест, от вкусной или необычной еды — что же, гедонизм уже давно проник практически во все аспекты её жизни, подчас приобретая весьма причудливые формы, — Хм? И что же это за место? — решила поинтересоваться волшебница, хотя в этом было больше вежливости, чем искреннего желания узнать. И правда, а для чего она здесь? Всего лишь забавы ради, дабы несколько разнообразить собственное чувство существования. Даже все прекрасные места, рукотворные и нет, которые видела Матильда, были лишь способом ненадолго отставить мысли о том, что она устала. Пусть, как и любой человек, она жаждала прожить подольше, однако считала, что человеческая жизнь прекрасна отведённым ей сроком — она сгорает быстро, без остатка, но, если посмотреть на каждую из призванных Героических Душ, подчас способна сгорать так ярко, что свет этот виден даже спустя столетия, а то и тысячелетия.
— Не сказала бы. Это змеиная нора, в которой маги готовы перегрызть друг другу глотки ради власти, а те, у кого слишком небольшая родословная, подвергаются нападкам. Там что-то вроде… аристократической системы. — к сожалению, Матильда не питала об этом месте никаких иллюзий и не носила розовых очков, и потому говорила спокойно всё, что думала, — А. Факультет Ботаники, думаю, так будет более понятно. Один из самых удобных для изучения ведьмовства в целом, однако есть и факультет Проклятий... Но да, там одновременно и учебное заведение, и что-то вроде крупной организации, осуществляющей контроль за магами.
На самом деле, по мнению Мод, это место едва ли отличалось от небольшой феодальной страны, где власть принадлежит «верхушке», аристократической элите, и поэтому несколько противное самой природе «коллегии шестидесяти», к которой принадлежали Кастеллы и ещё пятьдесят девять семей.
— Но сначала поспрашивай. Может, тебе там и вовсе не понравится, — пожала плечами ведьма, выдыхая, — Так что рано ты начал рассыпаться благодарностями.
Мод слегка приподняла бровь на вопрос о переходе маны, и усмехнулась. Кажется, это занятие грозило мальчишке очередной порцией смущения и неловкости, которые колдунье ведомы не были, и потому она со всё тем же бесстрастным выражением лица продолжает лекцию:
— Обмен слюной. Поэтому в нашем случае получала ману я от тебя, а не наоборот. — просто ответила ведьма, пожимая плечами, как если бы это было что-то не из ряда вон выходящее, а довольно распространённая практика. Хотя… так оно, в общем-то, и было.
Поцелуй разорван, но мальчишка словно бы ощущал безумную жадность пополам с неловкостью – это она видела по его взгляду, казавшемуся слишком жгучим. Какая интересная выходила ситуация: Кастелл сейчас смотрела на него так, как смотрит голодный волк на зайца. «Я слышала, что голод и похоть имеют сходные биологические проявления. Странно, не так ли?»
— Хо~ — тянет ведьма, словно смакуя на кончике языка каждый произносимый ею звук, — Прилежный, да? — мягко произносит она, но ощутить, что эта мягкость скрывала под собой нечто острое, не составляло труда. Слишком очевидные эмоции, которые Мод скрывала из рук вон плохо… а желала ли скрывать вообще?
Тоуга освобождается, толкает её к стулу, на который женщина приземлилась, и смотрит в его глаза с диким азартом во взгляде, когда мальчишка нависает над ней, отрезая все пути к отступлению. Ей ничего не стоило, однако, сжать в пальцах его шею, отнимая часть кислорода до лёгкого полупьяного головокружения. Как же это было заманчиво… до мелкой дрожи в пальцах, до такого жадного взгляда, которым она смотрела на него сейчас.
«Хочу ещё. Даже если он сожрёт меня с костями.»
В её взгляде — восхищение граничит с вызовом, превращаясь в нечто безумное и опасное. «Сломай меня». Улыбка на лице лишь стала заметнее, когда она уловила его сбитое дыхание. Да какой бес в неё вселяется в такие моменты?..
— И как же ты намерен их сравнять? — уточняет Мод, лукаво улыбаясь. Дьявол, предлагающий сделку, наверное, был бы для неё самым идеальным образом. «Ты мне душу, а я тебе всё, что пожелаешь». Но ответом на её вопрос стал поцелуй, который вскоре превращается в такой головокружительный, углублённый, что она невольно, но протяжно и довольно громко замычала, отвечая, чувствуя, как чужой язык своевольно хозяйничает у неё во рту. Лишь когда он прерывается, колдунья выглядит немного растерянной, всё ещё преследуемая этим ощущением.
— Прекрасно помню. — воздух в лёгких словно бы раскалился, но, перехватив его руку, она тянет его на себя, почти силой заставляя сесть к ней на колени. И оставляет влажный засос на его шее, разместив ладонь на его бедре, — И, раз ты так настроен на победу… выходит, и мне придётся стать серьёзнее~
Отредактировано Maude Castell (2022-06-22 11:42:13)
И все же это звучало как вполне себе неплохая цель. Может кому-то могло показаться, что в этом нет ничего особенного, однако желание посетить больше мест и не ограничиваться чем-то одним - это прекрасно. Другое дело, что не каждый мог бы себе это позволить. Тоуга вот вообще жил по сути на местное пособие, какое уж там путешествовать. Оставалось надеяться, что по завершению проекта им хотя бы оплатят перелет отсюда.
- Новый Орлеан. - все же ответил он, не особо скрывая. - Наслышан о нем, внезапно. Да и, как я понимаю, там родина одного из современных течений вуду, так что будет, что изучить заодно. - с искренней улыбкой поведал парень. Интересно, о том, что он знаком с этим направлением в магии и ритуализме раньше могли говорить, разве что, его амулеты. И то, если разбираться в том, что это такое. Гри-гри все же с виду ничем не выделялись. Однако Тоуга был практиком этого направления и часть знаний из ковена была основана на этой магии. Конечно были и другие практики, но эти он запомнил как-то намного больше. Так что не удивительно, что он вечно занимался изготовлением амулетов и прочих подобных мелочей, коль уж помнил это намного лучше.
- Звучит как то еще чудесное место. - вздохнув, комментирует всю эту историю Тоуга. Вот уж не хватало ему вновь оказаться в подобном месте. Хотя, наверное, там было лучше, чем в ковене. Возможно. - Почему маги всегда стремятся к интригам? И думаешь, мне там найдется место, учитывая все обстоятельства? - искренний вопрос. Все же может это был не такой уж и плохой вариант. Все же был даже факультет проклятий, в котором ему явно было бы чему подучиться. Но вот только не слишком ли он староват уже для учебы? Или там не было разницы? В какой-то степени ему было бы удобнее продолжать учиться под началом Кастелл, это и привычнее было, да и были явные результаты. Однако сама идея заинтересовала. Но она, пожалуй, отойдет на второй план пока. Ведь далеко не это уже в фокусе происходящего.
Он все еще пока не понял, почему мана переходила именно от него. Дело в самом процессе? В том, что он явно был "ведомым"? Это слишком тонкие вопросы, ответы на которые он бы хотел узнать, когда-нибудь. Вот только внимание отвлеклось на её слова. Она так необычно произносит их, так, словно это лишь маска, что скрывает нечто под собой. Ощущает эту некоторую колкость в её интонациях.
- А что... разве я хоть раз дал повод в этом усомниться? - с такой же мягкостью в голосе отвечает ей, но за ней есть что-то еще. Словно дает отпор этим её эмоциям. Сегодня, кажется, она вытащила из него все то сокрытое слишком рано, до того, как разум мог помутиться от эмоций. Так что кто-то явно осмелел достаточно, чтобы если не дерзить, то встречать достойно такие её уловки. Как долго продержится? Насколько хрупким был этот замок, который он выстроил сейчас? Если она возьмется всерьез ответить - не сломается ли Тоуга?
Как зато она смотрит на него сейчас, когда склоняется ближе. От одного этого взгляда одновременно хотелось съежиться от страха, смутиться и с восторгом задыхаться. Как много всего пробуждалось в душе, стоило просто увидеть её реакцию. А еще эти странные мысли, образы. Словно он видит их, наяву, может ощутить, прикоснуться. По всему телу пробегает сильнейшая дрожь. Как еще он не сломался от собственных действий. Но видя, как она сейчас смотрит на него, как никогда раньше... Это безумие... почему мне это нравится? Мысленно все еще соображал, как до этого, в этих проблесках смятения. Уже сам не понимал, что происходит, но это не было похоже на потерю контроля. Не прекращай так смотреть на меня. Этот вызов, который так и плясах огоньками в её взгляде, точно задевал за живое. Тянул на себя, заставлял поддаваться все больше этому настрою. Я точно сошел с ума.
И ответом ей стал тот поцелуй. Голос её отрезал всякие попытки разума вернуть себя в прежнее русло. Нет, уже было поздно. Уроки решительности давали о себе знать, хотя бы так? И даже такого поцелуя было мало. Однако её растерянный вид сейчас завораживал. Он выглядел так же тогда, когда она дала ему зелье? Кусает собственную губу, смотря на неё с нескрываемым восхищением. То, как она до этого улыбалась... не прыгнул ли он выше своей головы, собираясь встретиться с той тьмой, которую уже один раз видел? Даже если так... она правильно напомнила, стоит всегда преодолевать свои лимиты, любые преграды. Да и он обещал ведь.
- А?! - не ожидал такого действа, потеряв равновесие и подавшись навстречу наставнице. Усаживается ей на колени, одной рукой еще держась за спинку стула. Взгляд его точно предательски выдал растерянность, все же Тоуга не был еще слишком опытным в этом поведении, чтобы сохранять решительность без перебоев. Громко выдыхает, ошарашенно смотря куда-то, когда его шеи касаются поцелуем. Жмурится, чувствуя прикосновение её руки, да и слова... он точно знал правила этой игры? Был ли готов сыграть по настоящему. Наконец-то устраивается поудобнее, пальцы сильнее сжимают спинку стула, до легкого скрипа.
- Видимо. - отвечает ей, наконец открывая глаза и смотря на Кастелл с некоторым вызовом даже. - Только не думай... что так легко попадусь на твои уловки снова. - прикусив губу снова, склонив голову, смотрит на неё чуть робко. Как же... свободная рука наконец отпускает стул, осторожно касаясь воротника её одеяния пальцами. Тянет, оттягивая, расстегивая, чтобы после ответить ей таким же поцелуем, касаясь шеи. Однако что это за странный взгляд, в котором так и читается некоторая неуверенность? Пальцами убирает ткань с пути, они вдруг осторожно сжимаются на её шеи, не опасно, но... потакая, кажется, таким же желаниям, что недавно посещали её. Исток передает даже это, может? И пользуется этим, быть может неосознанно... но во взгляде его снова этот огонек азарта. Сжимает руку ощутимо, но не так, чтобы оставить синяки, не со злым умыслом, не от злости.
- Ты хотела сделать что-то такое, так ведь? - в голосе есть еще эта робость, Тоуге явно неуютно еще в таком образе. Да, решительность проявлял, но кто сказал, что это будет идеально с первого раза? Уже то, что вообще осмеливался на подобное было достижением для него. - Нравится? - Однако снова уводит её в поцелуй, не давая возможности ответить. Желая теперь ей дать почувствовать, какого это было тогда, когда она той ночью лишала его кислорода, заставляя задыхаться во всех возможных смыслах. И смотрит на неё сейчас, словно желая одолеть Кастелл в этой начавшейся игре и провоцируя одновременно. Не сдерживаться. Как можно преодолеть свои лимиты, если его жалеют? Потому так поступал сейчас, возможно желая на свой страх и риск избавить Кастелл от всех возможных оков, которые еще могли остаться?
— А, я, кажется, слышала. Легенда о Мари Лаво, "королеве вуду", известна даже в Европе. — отозвалась Матильда, задумавшись. О знаменитой основательнице луизианского вуду молва дошла ажно до Старого Света, преодолев времена и океаны. Гри-гри, который носил Тоуга, чем-то напоминал Матильде буллу — амулет, которые носили в Древнем Риме мальчики до достижения совершеннолетия, отпугивающий злых духов. Подобные вещи носили в клане Кастелл, напротив, девочки — кажется, в этом роду все роли были "отзеркалены", в том числе и в вопросах традиций и преемственности поколений.
Отсутствие воодушевления было вполне понятно и объяснимо; не каждому понравится место, где тебя могут зацепить лишь за родословную, ведь никто не выбирает семью, в которой родиться. Пусть даже клану Кастелл — а точнее, роду Лукрециев, — было более тысячи лет, но Ассоциация магов никогда не вызывала у них и капли воодушевления или желания туда вступать, несмотря на массу возможных ресурсов, которые они могли бы приобрести. Хотя бы за счёт "Проклятья Памяти", которое могло бы претендовать на нечто могущественное.
— Заполучить секреты друг друга и защитить свои, полагаю. Впрочем, "коллегия шестидесяти" не разлей вода ещё со времён императора Клавдия, так что для меня подобные вещи тоже непонятны. Возможно, соревнуются, кто быстрее достигнет Спирали Истока, а может — просто маги Ассоциации столь же подвержены жадности, как и все остальные люди, — пожала плечами ведьма, усмехнувшись так, будто её такое положение дел забавляло, — Кто знает. Парки прядут полотно Фатума весьма непредсказуемо, так что... кто знает? — беззаботно произносит Кастелл, однако теперь ощущая, как сама атмосфера между ними меняется.
На вопрос она усмехается — какие к чёрту сомнения? Да и если уж окунаться в омут — то с головой и так, чтобы наверняка. Задохнуться и утонуть, или же плыть несмотря ни на что? Ответ её звучит с лёгкой усмешкой:
— Ни разу.
Если бы не гордыня, она бы похвалила его. Если бы могла, выжгла бы все эти эмоции и чувства на его душе, на теле, чтобы каждая секунда отпечаталась в памяти. Почему, чёрт возьми, ей так хотелось, чтобы всё это продолжалось? С каждой секундой становилось словно бы жарче; барабанной дробью заходится сердце, отстукивая свой бойкий марш, предшествующий жадной игре. Казалось, в глотке резко пересохло и запершило, как если бы по слизистой проводили наждачкой.
"Хорошо учишься, мальчишка."
— Вот только... в моём клане власть находится в женских руках.
Никакой пощады в этот раз. Матильда ухмыляется, стоит ей увидеть растерянное выражение лица Тоуги; жадно, хищно, не скрывая сейчас истинной своей натуры. Обычно так обращаются с женщинами мужчины, отмечая подчас как свою "собственность", но для жрицы римских богов это было... чем? Проявлением её жадности? Влажный след на коже блестит, немного в стороне — от спинки стула, кажется, — слышится скрип; должно быть, он едва сдерживается, сжимая руки до скрипа поверхности спинки под пальцами.
Этот вызов во взгляде — о, боги, как же Кастелл сильно желала потушить это пламя! — поцелуй на шее, а после...
Не хватает воздуха. Мод делает вдох вхолостую; лёгкие постепенно начинают "гореть", словно объятые пламенем. Чуть расширенные глаза, разомкнутые губы — не ожидала она такой смелости от своего подопечного. Впрочем, они вскрыли слишком много карт друг перед другом. Во взгляде — безумная смесь из гнева и азарта, которые вынуждали её ухмыляться упрямо. "Желаешь меня сломать?"
— Да я перед тобой как обнажённая, — хрипло, гортанно усмехается ведьма, подаваясь ближе, — В этой игре не будет никакого удовольствия... если ты продолжишь быть таким робким.
На вопрос ответить она не успела — тут же её увлекли в новый поцелуй, заставлявший лёгкие сгорать окончательно, почти до боли сжимая пальцами его бедро, но отвечая грубо. После и вовсе прикусывает ему язык до боли, ухмыляется злобно — что же, он хотел снять с ней оковы сдержанности. Он их снял, возможно, неосознанно, но обратного пути не было. Подаётся ближе, грозясь тем, что пальцы мальчишки сильнее надавят на трахею, но её голос с придыханием от желания поймать побольше кислорода звучит тихо, срываясь в шёпот:
— Не пожалей об этом. — многозначительно произносит колдунья, оставляя смысл своих слов открытым. О том, что может произойти? Или же о том, что желает снять с неё все ограничения? Вновь силой придвигает мальчишку к себе ближе, почти вплотную, проводя кончиками пальцев вдоль позвоночника — от основания шеи и едва ли не до копчика, — и слегка прикусывает ему кожу. Миллиметр за миллиметром, оставляя на его шее небольшие красноватые следы от своих зубов, кое-где даже умудряясь прокусывать до проступления капелек крови, — Боишься меня, Тоуга?
Отредактировано Maude Castell (2022-07-01 07:16:24)
- Да, именно. Вот и стало интересно, посетить, может больше что узнать о части моей магии. - части? Тоуга никогда особо не рассказывал о своем искусстве. Зелья, камни и минералы, теперь вуду. Не слишком ли много всего сразу? Он то не задумывался о том, что из него сделали собрание множества практик, передав знания ковена, считал свои умения вполне нормальными, насколько это возможно конечно в условиях мира магусов. Но все равно получалось слишком много всего и сразу, чтобы ни обратить внимание.
- Коллегия? Мне стоит задавать вопрос, кто это? - слишком много всего и сразу. Разве можно было успевать за ходом мыслей наставницы, когда она рассказывает обо всех этих организациях и их взаимодействиями между друг другом? Может стоит потом пораспрашивать её об этом поподробнее. Потом... когда это будет иметь большее значение. Ведь эти заботы ушли на второй план. Будущее, которое наступит после этой операции, когда в этой базе не будет необходимости. Какой был смысл сейчас задумываться об этом, когда обстановка в комнате явно менялась. Мысли путались, от паники по большей части. Ведь это все было далеко за пределами чего-то обычного для Инугами.
Теперь же он столкнулся с этим без помощи какого-то зелья. Здравым его рассудок сейчас все равно не назовешь, хотя, может, как раз таки наоборот? Что-то на пересечении всех его черт личности? Ничто не в абсолюте, все уравновешено, нечто близкое к естественному порядку вещей? Хотя обычное поведение Инугами всегда было вполне естественным. Возможно, некоторых качеств не хватало, но сейчас они точно присутствовали. Все же робость и замешательство никуда ни ушли, что лишь говорило о их... естественности для него? Может и был способен перейти определенную черту, но это все еще заметно отражалось на его спокойствии. Так что ответные действия наставницы и вызывали такой вот эффект.
- Вот значит как? - почему-то слова про власть в клане Кастелл заставили в его взгляде заплясать странным огонькам. На лице появилась улыбка. Почему его так затронули эти слова. Пламя во взгляде только разгоралось, словно сейчас ему бросили некий вызов.
- Только вот... - придвигается ближе, встречая её взгляд своим. - Я ведь не член твоего клана. - улыбнувшись вновь, заканчивает он мысль. Снова берет контроль над своими эмоциями. Может он и ни мог перестать смущаться, но, возможно, мог хотя бы немного лучше одергивать себя, не слишком поддаваясь этим эмоциям. Получалась забавная смесь разных эмоций. - Да и не очень уверен, что полностью согласен с таким взглядом на мир. - сколько раз такое могла уже слышать Кастелл? Что кому-то не подойдет такой вот уклад. Вот только в этой его улыбке было что-то еще, опять некоторая недосказанность. Что еще он оставил не сказанным. Так близко, с таким взглядом, словно опять пытался взять на себя роль эдакого хищника, а не быть просто жертвой в её руках.
- Тем более всегда считал, что власть надо разделять. Разве ни скучно, если во главе всегда кто-то один? - зачем довольствоваться властью, когда иногда можно и передать ей. Меняться, так сказать. Разве это ни принесет больше интереса в каждый день? В какой-то степени не удивительно, что Тоуга был сторонником такого взгляда на жизнь, передавая порой власть над своими мыслями той или иной части собственного "я". Так и этой улыбке читалось - просто так поддаваться из-за каких-то там правил и традиций он не собирался. Но всегда быть во главе? А нужно ли это, коль он прекрасно знал, какой была наставница, если власть была в её руках. Ведь если оба варианта так заманчивы, зачем ограничиваться чем-то одним. - Что скажешь на это? - словно бросает ей новый вызов. А сможет ли поспевать за Кастелл в этой игре с властью? В прошлый раз явно проиграл её коварству, но может теперь?
Даже с каким-то восторгом воспринимает то, как она отвечает ему после поцелуя. Эта боль кажется отрезвляющей, приятной. Дрожь по всему телу, которую сложно было бы скрыть. - Сам не знаю, откуда у меня эти мысли. - комментирует он её замечание про "книгу". Но эта уверенность в том, что он ощущает, что улавливает... не мог сомневаться в том, что это было правдой. Может это и был его исток? Может эти странные накатывания подобных эмоций и было его проявлением? Это бы что-то, да объясняло. А еще может здесь были и его желания, которым наконец дали волю? Все же она сама сняла оковы со своего ученика, стоило ли удивляться, что со временем нечто подобное начало проявляться в его сознании, особенно в такие моменты. Он не сжимает руку сильнее, но оставляя это отчетливое ощущение, словно сейчас пытаясь взять над ней контроль.
- Ни пожалею. - уверенно говорит уже сейчас. Чтобы она ни имела ввиду, он не собирался отступать. Хотя бы в этом он был уверен. Его притягивают, отчего Тоуга вновь кажется растерянным. Ему ни стоило бы проблем вырваться, если бы захотел. Опять она ведет рукой вдоль позвоночника, это пугает, учитывая контекст прошлого такого действия. А вот от укусов в какой-то момент он начинает уже громко что-то мычать, особенно когда Кастелл не сдерживается в силе, оставляя заметные следы на его теле. Дрожит под её натиском, вновь смотря на женщину. - Да... боюсь. - признается он, громко выдыхая в ответ на очередной укус. - Ааах... но... от этого... - жмурится, вздрагивая и прижимаясь к ней вновь, снова до скрипа сжимая рукой спинку стула. - Что ты со мной сделала? Почему... почему я только хочу этого теперь? - признается, выдыхая в её губы, так и норовя снова поцеловать, однако во взгляде вновь проявляется озорной огонек. Отталкивается рукой спинки, поднимаясь. Ему бы ни составило труда отстраниться от Кастелл, хотя этого безумно не хотелось. Однако он уже узнал, по каким она могла играть правилам.
- Но хочу сразу сказать... - склоняется к ней, осторожно проводя кончиками пальцев по её бедрам, чуть надавливая подушечками и чувствуя под ними, как чуть сминается ткань одежды. Чуть ли ни опирается кончиками пальцев о её колени, с ощутимым нажимом, все еще склоняясь и смотря в глаза наставнице. - Вообще-то я люблю играть не по правилам... наверное здесь это тоже сработает? Что я опять делаю? Это же... ох боже... - вообще играть не по правилам и вправду было в духе Тоуги, опять же - на улицах или в его магии такой концепт был несколько ненужным. Так что в этой их игре кто-то решил осмелиться и нарушить правила? По тому как руки снова пошли выше, уже поддевая кончиками пальцев пояс её одеяний, намекая на что-то, что уже точно выходит за пределы просто подобных поддразниваний. Как и тот момент, когда её ученик уже оказывается на коленях перед ней, прижимаясь к её ногам и смотря снизу вверх снова с каким-то хищным отблеском золота во взгляде. - Тебе же... понравилось тогда? Я бы... хотел попробовать еще раз. - на лице все же проявляется румянец. Пытается быть уверенным, но это все равно смущает. Особенно намекая на то, что было в ту ночь. Но сейчас ведь это и вправду было бы нечестно, не оставляя ей возможности как-то ответить. Кто-то все же учится на своих ошибках. А если не остановить, то его руки точно займутся этой мешающейся части одежды в скором времени, даже не смотря на то, как те дрожали от неуверенности.
— Коллегия? Ну, если без углубления в историю Древнего Рима, то... это что-то вроде кружка по интересам. В конце концов, мой род происходит от этрусских жрецов, перебравшихся в Рим ещё во времена Царского периода, — пожала плечами Кастелл. Всё это было важно для их клана, однако вряд ли имело значение для кого-то другого, так что за сим Мод, видимо, не желала продолжать этот разговор, быстро потеряв к нему интерес. Потому что всё, что было позднее — явно было куда занимательнее.
Всё происходящее словно с каждой секундой выбивало землю из-под ног; Матильде казалось, что её читают, словно открытую книгу, что каждое слово, каждая её мысль и сокрытые под привычной толстокожестью чувства, само их нутро, вдруг стали известны всем и каждому, что её вовсе не радовало, но приносило раз за разом лишь стойкое чувство… неправильности. Словно всё должно было идти вовсе не так, что лучше завязать, пока не поздно. Сбежать, отступить, впервые за всё время своей жизни.
Силой, стискивая зубы, она обрывает весь этот поток мыслей, грозивший ей проигрышем в едва начавшейся игре. Несмотря на физическую хрупкость, она, жрица римских богов, отличалась поразительным бесстрашием — ни треклятые экзекуторы, многие из которых сохранили дикость тёмного Средневековья, ни даже осознание того, что впереди — неизведанное будущее, множество неразрешённых вопросов, требующих своего ответа, — не смогли сломить её, заставить скулить, словно побитую собаку. Но сейчас…
Матильда гортанно смеётся.
— Divide et impera? — негромко уточняет волшебница, подаваясь слишком близко, до неприличия. Так, что, пожелай он, услышал бы слегка сбитое дыхание. Голос её был притворно-мягким, но, если знать Мод хотя бы немного, тогда её ответ стал бы до банальности очевидным, — Однако я довольно жадная, и не очень-то люблю делиться. Так что, если хочешь получить немного власти… хватит ли у тебя сил сломать меня?
Взгляд был наполнен таким безумием и азартом, которым были бы наполнены глаза человека, отдающего жизнь и душу азартным играм. Как если бы сейчас она не отдавала свои эмоции полностью в угоду тому, что должно было произойти. И почему… почему, чёрт возьми, ей всегда было мало? Почему ей хотелось всё больше и больше, пока в один момент от всех этих ощущений не станет дурно, пока от лёгких не останутся одни угли да зола, что начнёт выходить с кашлем?
На его слова женщина лукаво улыбается — но молчит. Тем сильнее, должно быть, могла провоцировать, раздражать, заставлять Тоугу желать действительно последовать её словам. Хватило бы у него духу на то, чтобы действительно заставить её признать поражение? Ведь каждый раз дрожит… интересно, от чего больше — от нетерпения или страха?
— Я? — чистые невинность и непонимание; как же хорошо она играла — эмоциями, чувствами, но, наверное, больше мальчишку не обмануть ни кажущимся спокойствием, ни её сладкими речами, от первого до последнего звука наполненными ложью, — Разве я принуждаю тебя? — пусть даже ведьма осознавала тщетность того, как она скрывает за мягким голосом готовое вот-вот окраситься чем-то хищным. Но услышать такое откровение… что же, это дорогого стоит, раз мальчишка вдруг решился быть с нею столь откровенным.
— Я сама предпочитаю устанавливать правила, а не играть по чужой указке, — то, как медленно, словно намеренно растягивая момент и вызывая у неё предвкушение, Тоуга встаёт на колени, заставляло, вместе с ощущением свободы в горле, тут же хрипло вдохнуть полной грудью, почти до головокружения; как он прижимается к её ногам, кажущийся таким послушным, но обманываться не следовало — его глаза сверкают, как у того, кто может как приласкать, так и больно укусить за руку. Мод смотрит на него со смесью предвкушения и нетерпения во взгляде — от осознания, к чему именно вёл её подопечный, женщина могла лишь упиваться всеми этими ощущениями до опьянения.
Кажется, становилось жарко.
— Значит, так ты хочешь извиниться за моё запястье? Или желаешь побольше власти? — сипло уточняет Кастелл, протягивая мальчишке ладонь — пальцы почти нежно касаются его щеки, ненавязчиво затем подцепляя его подбородок; без принуждения сейчас, но во взгляде её отражались эмоции доселе не вырывавшиеся наружу — высокомерие пополам с нестерпимым голодом. Никогда раньше не смотрела она на него таким образом, но нечто словно разожгло в ней огонёк азарта, — Каким бы ни был твой ответ, хорошенько постарайся, Тоуга. Заставь меня кричать и молить о большем.
Шумно выдыхая — предвкушение разгоралось всё сильнее, — женщина разместила ладонь на его затылке вновь. Но теперь уже держала за волосы практически с силой. Взгляд её, возможно, пробирал сейчас словно до самых костей, что в сочетании с румянцем от возбуждения и последствий лёгкого удушья казалось, в то же время, очаровательным.
— Ну а я тебя щадить не стану. Даже интересно, кто сломается быстрее, — губы женщины растягиваются в голодную, зловещую улыбку, — Ты или я?
выражение лица Мод на последних моментах
Одежда, ибо описывать влом
Отредактировано Maude Castell (2022-07-03 23:11:22)
Лекция превратилась в столкновении великой решительности наставницы и попыток Тоуги соревноваться с ней в этой уверенности. Отступить сейчас значило разочаровать её, чего он допустить точно не мог. Ведь в прошлый раз именно такие смелые действия были тем, чего ожидали от него. Возможно сейчас была похожая ситуация? Проиграть в противостоянии воли или сдаться сейчас - разные вещи. Позволять себе слабости Инугами не собирался. Все же, видимо, немного уверенности он почерпнул откуда-то из недр своего сознания. Может впервые за долгое время перенимал некоторые черты из тех, подавленных, не находящихся сейчас в абсолюте. Осознанно ли или нет - другой вопрос.
Её смех заставляет вздрогнуть, но отступить? Что за странное желание бороться дальше, не прогибаясь под натиском этого испуга и паники. Азарт, который проснулся вновь. Как же он опьянял, если не контролировать себя.
- Вот и проверим? Разве не этому ты меня учишь в том числе? - быть смелее, брать то, что пожелаешь. Если желаешь хотя бы немного власти, хотя бы толики контроля в этом вечном безумном танце - разве ни должен он пытаться заполучить это? Быть достаточно сильным, чтобы добиться подобного? Кажется, уроки наставницы ни прошли даром, коль он понемногу начинал вести себя так, как могли от него ожидать. Все же не сдавался и преодолевал различные преграды, которые уж слишком часто были созданы им самим.
Её молчание и вправду провоцирует. Что-то внутри так и не дает покоя, странное ощущение. Вот она - настоящая власть, даже в такой ситуации оставаться главной. Непроизвольно все больше восхищается ею, не в силах сопротивляться этому её шарму. Поэтому, может, так и тянет пытаться преодолеть себя? Потому что снова хочется прикоснуться к этому опасному пламени? Научиться терпеть это всепоглощающее пламя, а может и переродиться в нем, подобно фениксу. Потому что сегодня наставница вскрыла те воспоминания, что сильно надломили его уверенность в себе. Заставили вспомнить, каким трусливым и слабым он был. И заставила возненавидеть эти качества в себе. Пожелать избавиться от них... нет. Взять наконец свои действия и судьбу под контроль. Поэтому так рьяно желал сейчас добиться чего-то, на что раньше бы ни хватило воли и решимости. А еще потому что этого почему-то хотелось. Ни быть сломленным... быть хоть не на долго, но равным ей.
- Нет... но это не значит... что не подталкиваешь к этому. - как она умела играть голосом. Это еще на просто уроках он заметил, всегда реагируя так, как она того ожидала от сказанных слов, интонаций и намеков. Всегда так легко велся на все уловки. Сейчас... протяни руку и перевернешь страницу. Ему показалось даже, что на мгновение уловил блеск нитей, что опутывали их. - Черт... мне даже дышать трудно. Неужели это и вправду так работает... этот исток... - его дыхание и вправду сбилось, да и выглядел он чутка эмоциональнее прежнего. Словно на него накатила волна и Тоуга не справлялся с этим. Опять перенимал что-то из её эмоций? Возможно так. Ведь даже он понимал один важный трюк. Ох, каким коварным он был. В магии проклятий самое главное понимание жертвы. Если та знает, что делает проклятье - то становится уязвимой к воздействию еще больше. Потому что ожидает увидеть симптомы, последствия... Чем знание об истоке отличалось? Может он теперь сам себя накручивал даже больше?
- Надеюсь ты не будешь слишком злиться, если нарушу твои правила все же. - не вопрос. Подстать этому взгляду - обещание. Инугами никогда не был прилежным мальчиком из богатой семьи, который мог лишь кланяться да послушно выполнять все поручения старших. Ох нет, увы. Вам достался отщепенец с улиц и надломленной, но все еще волей идти своей дорогой. А помогая укрепить эту самую волю - не удивляйтесь увидеть его вот таким. Готовым бросить вызов, пусть и не обязательно обладая всем необходимым. Потому что если идти только по легкому пути - никогда не станешь лучше. Сейчас Тоуга бросался в омут с головой и если сможет пережить это событие - то точно в каком-то плане станет лучше, чем он был переступая порог её комнаты в начале.
- Ни одна ты слишком жадная, знаешь ли. - зачем выбирать, когда можно попробовать получить все и сразу. Дрожит под её рукой, но скорее от некого восторга и ожидания. Её взгляд... так на него никогда не смотрели. В сравнении с тем гневом ранее, этот взгляд был обворожительным, желанным даже. Ведь потому он так легко подставлялся под её руку. В ответ же был взгляд ни менее диковинный. Особенно для Тоуги. Что-то на грани легкой эйфории и безумного азарта. Почти что счастливый оскал и янтарное пламя в глазах. Словно он получил нечто самое желанное и ни мог отвести свой взгляд.
А потом дыхание перехватывает, стоит прикосновение смениться. Вздрагивает. Громко выдыхает. Да что со мной? Ощущает, как его держат с силой, словно роли и вправду поменялись и весь контроль опять ушел в её руки. Да что меня так трясет то? Неужели ему нравится что-то такое? Все же вряд ли у него было много возможностей разобраться в подобных... интересах. Так что явно был удивлен тому, как реагировал на своё положение и её действиям. А от этого взгляда... да нет, просто видя выражение её лица... сердце замирало. Дышать... не забывать дышать. Еще... Ладони оказываются под подолом, задирая ткань все больше. Осторожные прикосновение постепенно были все ощутимее по мере того, как она все сильнее сжимала свою руку. Уже подается ближе к ней, прижимаясь к ногам наставницы, обжигая кожу своим дыханием, от некоторого нетерпения касаясь поцелуем. Чуть выше колена, потом еще, выше, дальше, в сторону, приподнимаясь и все еще придерживая подол руками. Краснеет, до безумия, дрожит от смущения, но есть некое опьянение во взгляде Инугами.
- Щадить? Да... не стоит... Но все равно... Боже! Сегодня... Это точно я?! Я одержу победу. - поцелуи касаются уже внутренней стороны бедра. Все ближе. От предвкушения уже становилось трудно дышать. Неужели он собирался и вправду это сделать? Но Кастелл так держит его, так смотрит... Казалось, что за этим диким смущением было нечто столь великое, что Тоуга уже сломался под натиском этих эмоций. . . . Еще. Продолжай смотреть на меня так! Словно упиваясь этим безумием, наконец-то столь ожидаемое прикосновение, словно легкий поцелуй. Держится за неё, сперва даря лишь столь малое, через оставшуюся на пути ткань. Как долго сам протянет, дрожа уже так заметно? Все же уберет эту мешающуюся деталь и новое прикосновение будет уже ничем не притупленным, позволяя ощутить в полной мере, как кто-то робко касается языком, тихо мыча что-то, прижимаясь, не веря самому себе, но в каком-то помутненном восторге продолжая. Поднимает на неё взгляд в котором и так все было подобно открытой книги. Смущение, смятение, испуг... восторг, странное ощущение свободы и желание. Чутка хищный взгляд. Боже, да он смотрел на неё чуть ли ни также, как она сейчас на него, прижимаясь лишь еще теснее, наконец-то отдавшись этому удовольствию.
Что-то пошло не так.
Кто бы знал, чем обернётся её желание немного восстановить силы через поцелуй? Однако то, как обернулась ситуация… она не была против. Во всяком случае, этот взгляд заводит лишь сильнее, обостряет и без того встревоженные неожиданными порывами ощущения; даже так, она уверенно смотрит ему в глаза — упрямство особо острой чертой в её характере… неужто и оно передавалось теперь её подопечному? Какая ирония — выходит, что она помогала своему же сопернику.
— Посмотрим, хватит ли у тебя смелости.
Матильда не сводит с него пронзительного взгляда, но во взгляде её — чувство, сродни вызову. Сколько мужчин пыталось отобрать у неё толику власти, прежде чем, как чёрная вдова, она перерезала им глотки? Сколько из них стали источниками её молодости? Сколько крови было на её руках? Интересно, в обычной ситуации, если бы что-то её не устроило, он бы тоже?..
Матильда вздохнула. Слишком много мыслей для такой ситуации.
— Ах, вот, как~ — тянет Матильда с тонкой усмешкой на губах, — Но ты ведь и сам только рад поддаться, — интересно, попала ли она в точку? Впрочем, неважно — лукавая улыбка украшала сейчас её лицо, словно в этих её словах был какой-то подвох. Впрочем… пусть подобные вещи останутся на откуп воображению её ученика, дыхание которого сбивалось всё сильнее — как если бы он пробежал довольно длительный кросс.
Вопрос заставил женщину усмехнуться — до чего же очаровательно это было, так, что Кастелл потрепала его по волосам, как если бы он сделал что-то правильное. Вот только… правильное ли?
— Смотря как ты намерен их нарушить. — беззаботно отзывается Тильда, но улыбка её после этих слов становится совсем хищной. «Я прощу тебе своеволие, но если оставишь хоть немного сомнений — тебе несдобровать». Это было так забавно — смотреть на него с вожделением и видеть то же самое в ответ, но вдруг прийти к осознанию, что это совсем не те отношения, которые должны были их связывать. Как вообще пришло к чему-то подобному?
Взгляд его был наполнен такой эйфорией, что ведьма невольно выдохнула, замедленно, словно выпуская из лёгких раскалившийся воздух. Ей нравится, как он смотрел на неё, хотя бы потому, что не пытался заискивать, и делал то, что хотел. Зачем помимо зелий и основ магии она обучала его и некоторым особенностям того, как нужно «быть магом»? Исключительно ли ради забавы? На подобные вопросы она вряд ли могла бы дать вразумительный ответ… особенно учитывая, что намечалось впереди.
— Раз так, уж постарайся, чтобы моя жадность не поглотила тебя. Считай… что от этого зависит твоя жизнь. — было ли это шуткой? Кто знает. Но добавить в любую игру остроты будет не лишним — даже сейчас, когда она чувствует ладони на своих бёдрах, что оглаживают кожу, приподнимают юбку — и обнажая небольшое пристрастие Мод, которое та всегда скрывала за плотными длинными старомодными одеждами — чулки и бельё, слишком уж откровенные для женщины, чей внешний вид производит впечатление благородства.
Поцелуи на ногах приятные, жаркие, поднимающиеся всё выше и выше – каждое движение словно отвоёвывало территорию, чему Матильда поддавалась охотно. Можно проиграть битву, но в их случае нужно было выиграть войну. Так смотрит – Кастелл ощущала, что её этот взгляд заводил. Не надломленный, каким Тоуга был некоторое время назад, но преисполненный жаждой победы и непринятием поражения при любом раскладе. И этот новый раунд был поистине увлекательным – кровь вскипала и бурлила бурной рекой.
— Ты в этом… уверен? — слова давались тяжело, пусть и прозвучали с усмешкой, — сбитое дыхание явно говорило о том, что сложившаяся ситуация ей была по нраву; но вот, последний рубеж пройден, и Кастелл прикусывает губу, подавляя негромкий вздох и запрокидывая голову. Что же, нечто подобное было её небольшой слабостью, связанной с желанием выдавить из подобных действий больше удовольствия для себя. «Мужчины нужны либо для того, чтобы ублажать, либо для того, чтобы продолжать род», — таков был взгляд женщин их клана на народ «марсовой крови». Кто бы мог подумать, что эти самые мужчины, что всегда хвастают своими «более пригодными» для управления качествами, едва не погубили всё наследие и род?
Так что своего рода наказание, ранее ограниченное лишь кровными или брачными узами, постепенно распространилось на всех мужчин.
Было ли это пренебрежением? Неизвестно. Но задворками сознания предсказательница отметила — для себя она решила держать дистанцию, которой должны придерживаться наставники и их подопечные. И сама же нарушила её и поддалась нарушению, следуя влечению и желанию. Она могла бы отказать, но…
Почему сердце так колотится?
Матильда ради удобства закидывает ноги ему на плечи — мышцы были подобны натянутой струне, напряжённые от волны прокатившегося волной по телу удовольствия. Неужто он помнил её небольшое наставление о том, что женское тело требует больше внимания, больше чувственности со стороны партнёра, ещё с прошлого раза? Но такое доверие к ней... бесценное, а вместе с тем — бесподобное чувство, заставляющее кислород в лёгких выгорать, оставляя после себя головокружение. Мод кусает губы, немного придвигается к краю стула, подставляясь охотнее... до чего же безумны были эти ощущения. Даже если Тоуге всё ещё не доставало опыта, это с лихвой компенсировалось напористостью, что он проявлял, и этой жаждой, которой был наполнен его взгляд и каждое действие.
— Ты так… — голос её прерывает возбуждённое жаркое дыхание, — вожделеешь... м-м-м... моё тело? — кажется, будто Кастелл напрочь отпустила бразды правления за своим поведением, за каждым словом. Но… бесспорно, она любила внимание от других, неважно, какого толка. С этим полным желания взглядом она проводит кончиками пальцев по своим губам и чуть закусывая палец, уже надавливая на затылок юноши другой рукой. Вместе с тем — откинулась назад, на спинку стула, выгибаясь в спине и запрокидывая голову, тяжело дыша.
«Мне, определённо, нравится то, что ты делаешь… И особенно то, что ты решил играть грязно. Продолжай — я хочу увидеть, куда это тебя приведёт.»
Отредактировано Maude Castell (2022-07-07 09:12:05)
Смелости? Когда у него вообще хватало смелости на что-то? А уж тем более на что-то подобное?! Хотя один раз все же хватило, пусть и при помощи зелья. Но можно ли было считать ту ночь, когда разум ему словно не подчинялся? Но что-то все равно подтолкнуло к этим действиям. Понравилось прикасаться к этой "тьме", которую ему показали еще тогда? Понравилось это чувство свободы, которой так не хватало в жизни этого мага? Получится ли добиться того, что он заявил? Забрать немного власти себе, пусть и на время? Не слишком ли завышенная цель для начала? Как будто его бы это остановило. Хотя слова наставницы заставили новый румянец вспыхнуть на его щеках.
- Хмф! - хмыкнув, отводя взгляд в сторону, стараясь скрыть своё смущение, он добавил. - В этом ведь весь смысл отдавать и забирать власть. - попытался как-то парировать её замечание, которое и вправду заметно смутило его. Но не то, чтобы опровергал её слова, но все равно свел все к своему представлению, как это должно быть. Нарушать правила все равно было отчасти в его натуре. Конечно раньше это касалось скорее других аспектов, но сейчас это казалось столь очевидным. И она собиралась поощрять это, все лишь зависело от метода? Как заманчиво. Это пламя так и продолжает привлекать к себе, грозясь обжечь. Но этот риск даже пьянил.
- Посмотрим по ходу дела? - импровизация? Кто-то явно прыгнул в эту кроличью нору без плана, но разве это ни лучше всего? Какой может быть план на такие случаи? Здесь царят эмоции и они задают ритм танцу. Так что поддаваться им так естественно, во всем. Как и вновь замечать, насколько образ наставницы был обманчивым порой. Видя то, что скрывала ткань под собой, как реагировала на уже начавшиеся прикосновения. До этого Тоуга бы никогда не подумал, что подобного вообще стоило ожидать от Кастелл. Сейчас же явно был поражен и очарован, потому то и так решительно продолжал?
- Как... угрожающе. - с каким-то заметным азартом во взгляде отвечает Тоуга, встречая её взгляд. - Постараюсь. - на выдохе произносит. Кажется, что даже дышать становиться трудно, настолько горели легкие. От волнения, от переизбытка эмоций, от этой близости и её взгляда. Все тело ощущалось таким легким, но при этом он словно тонул в темном омуте, откуда не выбраться. Дыхание становилось только тяжелее, громче, румянец на лице все ярче. Какие эмоции скрывал он под собой? Уж точно не сдерживал себя, когда новое прикосновение было шагом за черту. Теперь уже поздно что-то менять, это не остановить. Эта опасная игра началась, увлекая все больше. Опять странные ощущения... словно чувствует эти её мысли, эти возможные сомнения или нотки отношения. Однако сейчас все это отметается в сторону, заместо этого вновь просыпаются эти страсти и желания. Словно встречая одну лавину чувств другой, смешивая все в некотором водовороте. Сомнения сейчас были лишними, тем более когда их так сломали ранее. Попробовать, отдаться этому чувству. Пальцы сильнее стягивают под собой ткань чулок, когда он прижимается еще теснее, продолжая начатое.
Она меняет немного положение, Инугами же сам подстраивается, поднимая руки и обхватывая ими её ноги, держась теперь за Кастелл. Помнил ли на самом деле или действовать по наитию? Инстинкты никто не отменял, или все же её наставления так хорошо усвоились? Хотя это ведь был уже не первый раз, может что-то усвоил с прошлой попытки? Хотя тогда все было не столь...
- Д-да... - признается он, горячо выдыхая, прервавшись буквально на мгновения. Зато какая картина это была. Взгляд все больше сиял от желания, румянец далеко не смущением полный, так и подчеркивающий некоторый восторг. Тяжелое дыхание, разомкнутые губы, очередной выдох, дрожь в теле и вновь подавшись вперед позволяет ощутить прикосновение языка. Руками увереннее держится за неё, а потом мычит что-то, стоит ей надавить на затылок еще больше. Заставить прижаться уже до неприличного близко. Во взгляде сперва удивление, потом легкий испуг, явно непривычный к такому положение, а потом опять этот экстаз, с которым смотрит на неё, позволяя еще более откровенные ласки, смотря за её поведением. А по взгляду так и было видно - он не остановиться, пока она не сдастся. Сколь сильно бы ни хотелось чего-то и для себя, чего-то еще более приятного... Хотя судя по румянцу, кому-то и это до безумия нравилось, учитывая, как участились прикосновение и сколь смелее становились, вынуждая её даже еще больше придвинуться к краю стула. Возможно уже заставляя держаться и за него, не давая наставнице возможности так легко теперь поменять положение. Только еще громче что-то мычит, пока она все не отпускает, с явным удовольствием наблюдая за тем, как реагирует Кастелл. Почему это и вправду так заводит? Осознание, что ей это нравится? Почему самого Тоугу это так увлекает?
Когда я успел... этому так поддаться? Даже сложно представить, но снова странное ощущение. Словно его тянет еще дальше. Словно она его увлекает все дальше. Как будто получает одобрение, касаясь порой поцелуями внутренней стороны бедра, отвлекаясь от ласки лишь бы помучить обоих томительным ожиданием. А возвращаясь, явно плохо сдерживает самого себя. Кто знает, что было бы, будь он опытнее... но эти эмоции сейчас и сами довольно хорошо ведут его, подсказывая, что ей больше может понравиться. Даже если со стороны это все выглядит как нечто непростительно непристойное. Какая разница... как если бы это чье-то мнение могло бы затмить эти приятное безумие.
Возможно, её слова и вовсе не были шуткой. Предупреждение? Угроза? Попытка добавить щепотку опасности и остроты в их игру? Да как будто причины были так важны, чтобы уделять им внимание. Вот только… складывавшийся курс событий, кажется, не столько отнял у Матильды контроль над собой, сколько напомнил кое-что из прошлого. То, что она не хотела бы вспоминать. И то, что из раза в раз преследовало её, словно мрачная тень прошлого махнула своими чёрными, цвета вороньего крыла и порочности, крыльями, накрывая этим мраком. Забавно — подобные чувства стали для неё своеобразной бронёй.
— Значит, вот, как ты это видишь, — не спрашивая, впрочем, произносит женщина на выдохе, едва слышно усмехнувшись. Если он видел всё таким образом… что же, она тоже не станет его жалеть — и уж точно покажет ему, что все эти игры не так просты, как он думает. Пусть даже этот взгляд сводил с ума, пусть даже с каждой секундой сердце разгоняло свой ритм, отбойным молотком отдаваясь в висках. И как тут не поддаться… когда добыча сама пришла к ней в руки?
«Те, кто был уверен в себе, но не смог совладать со мной, хорошо не закончили.»
Матильда смотрела на него с явной взбудораженностью – казалось, что каждое прикосновение к ей коже отдавалось обжигающим жаром. Особенно, учитывая, как он близко, каким взглядом смотрит на неё в ответ, и то, как звучал его голос.
— Угрожающе? — мрачно улыбается Кастелл, поддевая пальцами его подбородок, чтобы он смотрел сейчас лишь на неё. Прямо в глаза, ведь каждое произнесённое ею слово было более чем правдивым — уж более истинны, чем её внешний облик благообразной молодой женщины, — О, милый… судьба у тех, кто пытался совладать со мной, но не смог, была весьма незавидной. — колдунья хрипло смеётся, когда он вновь припадает к ней, сжимая пальцами ткань чулок. Вместе с тем, однако, тут же вдохнула шумно воздух, резко ворвавшийся в её лёгкие, и выгибается в спине, прикрывая глаза и отдаваясь этому ощущению сполна, с головой, желая утонуть в этом мраке, в этом удовольствии, и раствориться без остатка.
Вдох вхолостую. Прикосновения, что лишь сильнее заставляли низ живота тяжелеть и пульсировать от скапливавшихся и завязывавшихся в тугой ком ощущений жара и возбуждения. Матильде только и оставалось, что закусить губу почти до крови, до последнего не желая сдаваться — пусть даже это было невыносимо. Лишь сильнее сжимает пальцы на его затылке, почти, наверное, до боли, пусть и не так, словно намеревалась вырвать ему волосы с корнем – а заставляя прижаться к ней слишком уж близко и не давая отстраниться.
Но ответ отчего-то заставил её опустить взгляд на него и изогнуть губы в ухмылке. Вот, значит, как. Всё-таки, это тело ещё было способно привлекать молодых мужчин – и мысль постараться над тем, чтобы оставить его таким навсегда вдруг промелькнула на задворках сознания, но тут же исчезла, утонув в чёрных водах порока.
«Играешь на моих слабостях… как забавно. Но неплохой подход.»
Матильда выгибается в спине, опираясь лопатками на спинку стула, выдавая первые звуки получаемого наслаждения — мычит сквозь зубы, запрокидывает голову, напрягает пальцы стоп почти до боли — всего лишь потому, что подобные действия были её слабостью, в этом можно было не сомневаться.
— Как же… хорошо… — негромко, но с явной натужностью и истомой от испытываемого удовольствия произносит ведьма, то надавливая на затылок Тоуги, то, кажется, поощрительно гладя, не только реакцией своего тела подтверждая приятность для неё всего происходящего. Жарко выдыхает куда-то вверх, едва не срываясь в стоны, но держась из избыточной гордыни… Мод понимала, что проиграть вот так вот, даже поддавшись собственной слабости, будет позором для неё. Вот только долго ли она протянет в таком положении, заведомо, кажется, загнав себя в угол своим же условием — «заставь меня молить о большем».
А Инугами, кажется, только и рад растянуть эту сладкую пытку, вызывая в теле всё больше отклика. Даже воздух теперь казался тяжёлым — каждый её вдох был слишком уж напряжённым, как если бы её душили… душили. Она всё ещё помнила ощущение пальцев на своём горле – кто бы знал, что этот мальчишка, краснеющий даже от случайного касания, сможет собрать немного смелости в кулак и разломить цепи морали в крошку. Очаровательное зрелище — когда кто-то столь же сильно, с твоей собственной подачи тонет в этих порочных желаниях, словно разделяя одно стремление на двоих.
Что же, они теперь знают слабости друг друга. По крайней мере, по одной точно.
Сдастся ли он первым под наплывом всего того удовольствия, что испытывала Матильда, или же поражение признает она, ведь становилось нестерпимо жарко?
Так ли легко без этих оков и рамок? Сложно сказать. Скорее всего кому-то будет очень стыдно по утру. Хотя Инугами постоянно сам себя не понимал. Как можно так перескакивать с одной крайности в другую? Будто у него отсутствует некий баланс в душе, который помог бы держать себя всегда в определенных границах. Кажется эти крайности и были своего рода нормой для Тоуги. Думаете при таких смелых действиях сейчас он вдруг перестанет смущаться? Ха! Да даже за этим взглядом и румянцем скрывались нотки растерянности. От собственного поведения. Приятных ощущений. Своего положения. Поведения Кастелл. Это все вызывало странный восторг. Заставляло задыхаться от волнения, но все равно хотелось идти дальше. Потому что в этом было что-то особенное. Так ли удивительно? Для того, кто был подготовлен для темной магии? Таинства, построенном на запретном. И ведь не признается, что ему нравилось это искусство. Воспитание окружением, что тут скажешь. Росший среди ведьм и колдунов ковена - все равно немного тьмы будет в этом сердце. Тяги к мистическому, запретному, непостежимому. Для того, кто столь приземленный и слишком добр, у Тоуги были занятные заскоки. Это, видимо, один из таких. Ощущать эту близость. А еще... пытаться победить в этой их игре.
Очередное прикосновение, медленное, ощутимое, приподнимаясь и смотря на наставницу, замедляясь еще. Почти что останавливаясь. На щеках все сияет румянец. Все равно его это задевает. Но благо что-то внутри так и говорит о том, что все делает правильно. Придает уверенности. Распаляет чувства еще больше. Пытается попробовать ухватиться за эту ниточку. Податься ей навстречу, попытаться смешать это нечто со своими ощущениями. Пытается управлять истоком? Инстинктивно скорее поддается внушаемым эмоциям. Громко выдыхает, "обжигая" её разгоряченным дыханием. Неужели получается? Но ведь так опасно, можно снова потерять контроль. Словно отступает от этого омута, не позволяя себя захлестнуть с головой. Но все равно по всему телу приятная дрожь. Это и вправду было приятно. Увы, долго так скрываться от этого будет невозможно. С новой и новой силой на него накатывали эти эмоции.
Стоило позволить себе более смелое прикосновение, как опять эта дрожь. Дыхание сбито, сердце уже пропускает удар за ударом, а он будто тонет. Почему же это настолько увлекает, хотя сам он ничего не получает взамен? Настолько исток его изводит? Но нет, так просто сдаваться было некстати. Один раз уже поддался, теперь он хотел попробовать доказать ей, что может совладать с эмоциями. Прерывается не на долго, запрокидывая голову, когда наставница не так сильно его прижимала к себе.
- Этого еще достаточно? - подначивает? Может не стоило говорить что-то про незавидную судьбу других. Это только раззадорило парня, судя по всему. Конечно, такой вызов. Так что сейчас, склонившись вновь, прикосновения стали куда смелее. Только подлили масла в огонь, а кто-то тихо мычит сквозь очередное наглое действие, а дрожь его вполне ощутима должна была быть. Впрочем, он ведь и так выбрал другой путь. Совладать? Опять же, глупо пытаться всегда удерживать контроль, да и разве это будет интересно? Может именно этого другим на хватало?
Но чтобы не давать передышки наставнице, действия чуть замедляются, зато прижимается он куда ощутимее. Кажется еще немного и он уже словно пробует на вкус любимую сладость, да еще удерживая её руками, заметно сжимая пальцы. И внезапно прерывается, когда только начал терять голову и радовать её заметно участившимися прикосновениями. - Еще не готовы попросить? - нет, ну это уже было нагло... впрочем, ни такому ли она его учила в том числе? А еще кто-то осмелился отпустить её, освободив одну руку, дрожа и смущаясь, но осмеливаясь касаться кончиками пальцев, больше явно опираясь на это ощущения и интуицию. Но это было сделано явно лишь, чтобы подразнить её, попробовать использовать уловки наставницы. Ведь почему-то так хотелось услышать эти заветные слова. И дело не в победе, а в самом ощущении, которое уже представлял. Поэтому долго томить все же не мог, вновь прижимаясь с еще большей самоотдачей продолжая, понемногу явно понимая, что и как следует делать. Все же Тоуга был прилежным учеником и порой быстро схватывал на лету, не так ли?
Сердце лишь сильнее разгоняет кровь по телу, словно двигатель, что работал на пределе своих возможностей. А каждое прикосновение, это жаркое дыхание, которое Матильда ощутила, эти уверенные, почти наглые и целеустремлённые прикосновения. Да чёрт возьми, судя по её поведению — то, как извивается, как ёрзает порой в нетерпении на стуле, как кусает губы и тщетно пытается сдержаться, — было слишком очевидно, что её поглощает желание. Такое сладкое, такое тёмное, нестерпимое ощущение, которому невозможно было не поддаться.
Мод не ответила на его вопрос. Но то, как краснели её щёки от возбуждения, как она кусала губы почти до крови, опустив голову и смотря на каждое его движение, на каждую ласку, которой Тоуга одаривал её, выдавало её. Слишком уж приятно было это ощущение — пусть даже она по-прежнему думала, что контроль над ситуацией находится в её изящных руках, осознание того, что это лишь иллюзия, вызвало странный всколох в душе. Словно полагала, что сейчас мальчишка путём проб и ошибок наконец выяснил, как надёжнее всего победить.
Стоило добавиться новым ощущениям, как тут же её защита рушится, с грохотом, словно следуя фразе "чем выше шкаф, тем громче падает". Вот только вместо звука падения воображаемой защиты — стон. Громкий, несдержанный, на всю комнату. А после ещё и ещё, словно вознаграждая терпение мальчишки, извиваясь в нетерпении и почти закатывая глаза от удовольствия, стоило запрокинуть голову. В какой-то момент Кастелл закусывает нижнюю губу, чтобы быть немного тише, и жмурится, после вновь запрокидывает голову и издаёт очередной громкий звук явного удовольствия.
Доигралась, высокомерная ведьма.
Всё же немного взяла свои ощущения под контроль, но Кастелл тут же смотрит вниз, надеясь своим затуманенным от похоти взглядом поймать взгляд медвяно-карих глаз. Громко и шумно выдыхает, пытаясь перевести дух, и тут же подцепляет его за подбородок, предварительно попытавшись немного отодвинуться назад на стуле. И голос её звучит жарче, с явным желанием. Проклятье, да почему же... почему же тело так её подводит? Почему такой сильный жар вдруг объял её тело? Почти как настоящее пламя, на котором сжигали ведьм. Даже думать было невыносимо, а мысли спутывались в хаотичный клубок, который распутать становилось всё сложнее и сложнее. Словно помутился рассудок.
— Иди... ах!.. ко мне... — чуть сипловато шепчет Кастелл, — Тоуга... прошу... — в этом чуть приглушённом голосе ощущалась такая истома, что было ясно — даже малейшее промедление будет для неё невыносимым. Наконец, чуть расстёгивает свою рубашку, обнажая верхнюю часть белья, развязывает шнуровку на поясе юбки, смотря на него всё так же затуманенно. Кончиками пальцев она проводит от шеи ниже, чуть отстраняя ткань белья от своей кожи, словно играя, подгоняя воображение своего ученика — однако не обнажала кожу полностью, словно предлагала сделать это ему самому. И ведь вела себя так откровенно, как будто у неё совершенно не осталось самоконтроля. Тяжёлое горячее дыхание. Жарко... почти душно. И улыбается сладко, смотря с явным желанием, с этой жадной, голодной страстью во взгляде. Хотелось зайти так далеко, как только это будет возможно. И желание это не отпускало, становясь всё беспощаднее и невыносимее, — Ты говорил, что вожделеешь меня... — и наклоняется ниже к нему, так сильно желая взглянуть в его глаза, что это желание становилось невыносимым. Интересно, какая эмоция отразится на его лице, когда она попросит о том, чего так желала сейчас больше всего? — Тогда заставь меня... кричать только твоё имя... пока я не потеряю голос...
"Боги... неужто я окончательно спятила?"
И с тем жарко, на выдохе просит — почти молит, ведь терпения больше не осталось; казалось, ещё немного оставалось надавить на неё, чтобы окончательно заставить её проиграть:
— Поцелуй меня... не могу... больше...
Слабости, очевидно, в следующий раз нужно скрывать получше, иначе ими могут вот так нагло воспользоваться. А пока... Она смотрела на него в ожидании, надеясь, что дальше он не станет продолжать эту жестокую в своих удовольствиях пытку.
Отредактировано Maude Castell (2022-08-08 11:47:49)
Награда за старания? Ни этого ли добивался своими стараниями? Поэтому так покраснел, услышав сперва. А потом и вовсе впал в некий транс, словно получив подтверждение тому, что все делал правильно. Это еще больше увлекало, теперь точно не мог бы остановиться, даже захоти он. Конечно это радовало, особенно того, кто совершенно не знал, что он делает. Кто просто действовал на основе интуиции. Видимо не зря, а это придавало еще уверенности. На одном только запале после их общения далеко бы точно не ушел, ни как сейчас.
Его заставляют приподняться, так что его растерянный взгляд ничем не скрыть. Смущен, определенно. По другому это не описать. Сейчас, стоило паузе затянуться, его и вправду снова начинают сковывать эти хладные цепи паники. Не смотря на все - он точно не в своей тарелке, далеко за пределами комфортной зоны. И без чего-либо, что могло бы эффективно затмить эти смутные чувства, полагаясь лишь на свою уверенность. А если мы что-то и выяснили, так это то, что Ину был человеком крайностей. Так что кто знает, ни сорвется ли он в смятении так же легко и быстро, как окунулся с головой в этот темный омут.
Но её взгляд, её жаркое дыхание, то, как держит даже. Они ни дают возможности надолго замкнуться в себе. Приподнимается, руками держась теперь по краям стула, подавшись ближе к ней. Подставляется под руки, выдыхая громко, следит за движением её рук. За тем, как она расстегивает одежду, отчего мысли устремились в безумный пляс, подкидывая в воображение все больше картин. Все больше ожиданий, все больше воспоминаний. Так и хотелось протянуть руку, помочь... может в том и был весь коварный план? Лишь подразнить воображение? Если так, то он точно купился на это. Во взгляде столь же похожие эмоции, хоть и прикрытые робостью, что еще отсвечивала в этом пламени.
- А-аа, что? - удивлению не было предела, стоило ей произнести эти слова. Заставить... кричать его имя? От одной только мысли Тоуга застыл с некотором трансе, вздрагивая. На щеках заиграл неприкрытый румянец истинного смущения. Таких слов от неё он не был готов услышать - это точно. Дрожь по всему телу. Громко выдыхает, голос дрожит до безумного. - Хаах.... хаах... - не может даже собраться с мыслями, просто выдыхая, словно не в силах даже наполнить легкие воздухом. Что за безумие? Как все до этого дошло?! Подается ближе к ней, почти касаясь её губ поцелуем.
- Матильда, я... Неужели я правда это делаю? так и сделаю. - но эти её слова, полные казалось бы мольбы. Столь жаркие, столь притягательные для его слуха. Так близко, уже так близко. Еще немного и эта тьма захватит его вновь. В очередной раз потеряет над собой контроль и потом будет стыдливо вспоминать, чем все обернулось. Но это так желанно. Подается ближе телом, словно собираясь усесться у неё на коленях, устраивая руки на спинке стула по бокам от неё. Чуть-чуть совсем и поцелует, как она и просит.
- Так ли все просто? - вдруг спрашивает. В ту ночь... он проиграл, потому что шел на поводу у желаний, не умел совладать с собой. А сейчас? Видел и слышал, как наставница реагирует на его действия и что? Неужели этого было мало? - Ведь обещал... в следующий раз не проиграть, верно? - отстраняется. Жестоко, это даже для него самого жестоко, идти против того, чего так безумно хотелось. Но держится рукой за спинку стула, обходя. Оказывается за спиной женщины, опуская руки вновь на спинку, потом на её плечи, наклоняясь и шепча на ушко. - Я не знаю... что делаю... но... это всегда так, словно в порыве безумия? - кто как ни наставница может помочь разобраться в этих чувствах и эмоциях. Пальцы касаются её шеи, поднимаются, обхватывая подбородок и помогая ей запрокинуть голову. - Может... уже пора в постель? - сам же краснеет от того, как это звучит. Да что им движет сейчас? Откуда эти все слова и поступки? Исток? Собственная сторона, о которой он не подозревал? Её влияние? Но накрывает её губы поцелуем, наконец-то заглушая это безумную жажду. Пока руки спускаются с плеч, ниже, цепляясь пальцами за края ткани рубашки, расстегивая еще. Отводя ткань в сторону, касаясь белья, сжимая руки, почти избавляя от него, дразня и прижимая к спинке стула, пока поцелуй все продолжался. - Что... со мной?.. - шепчет в её губы прервавшись, почти сразу же начиная новый, словно теперь без этого просто невозможно было существовать.
Вы здесь » Fate/Kosmos Aisthetos » Архив невыполненных заданий » 「28.10.2017」 nosce te ipsum
